– И вот что еще – она назвала мне номер квартиры Уолдо, и я отправился туда искать жемчуг. А нашел мертвеца. В кармане у него был футляр из магазина «Паккард» с новыми ключами от машины. А на улице я нашел этот «паккард» и отвез его владельцу. Любовнице Барсали. Барсали послал сюда своего дружка из клуба «Спецциа» кое-что выкупить, а тот попытался это сделать не за деньги, которые ему дал Барсали, а с помощью пушки. Но тут Уолдо его обскакал.
– Это все? – тихо спросил Ибарра.
– Все, – ответил я, зализывая изнутри пораненную щеку.
Ибарра задумчиво осведомился:
– Что нужно тебе?
Лицо Коперника исказилось, и он хлопнул себя по длинной твердой ляжке.
– Ну и молодец этот парень, – пролаял он. – Покупается на бабу и нарушает все до единого законы – а ты спрашиваешь, чего ему нужно! Я ему выдам, что положено, итальяшка!
Ибарра медленно повернул голову и взглянул на него.
– Не думаю, – сказал он. – Ты ему можешь выдать только справку о состоянии здоровья, а в придачу все, чего он захочет. Он преподал тебе урок полицейской работы.
Коперник молча застыл на целую минуту. Никто из нас не шевелился. Потом Коперник подался вперед, и пиджак у него распахнулся. Из кобуры под мышкой выглядывала рукоятка служебного пистолета.
– Так что тебе нужно? – спросил он меня.
– То, что лежит на столе. Жакет, шляпа и поддельный жемчуг. И чтобы некоторые фамилии не попали в газеты. Много я прошу?
– Да, много, – сказал Коперник почти ласково. Он качнулся вбок, и пистолет сам собой вскочил ему в руку. Он уперся локтем в бедро и направил пистолет мне в живот.
А мне нужно, чтобы ты получил пулю в брюхо при сопротивлении аресту,сообщил он. – Мне это нужно из-за моего рапорта о том, как я задержал Эла Тессилоре. Из-за моих фотографий, которые напечатаны в утренних газетах. Мне нужно, чтобы ты не дожил до того дня, когда тебе вздумается над этим позубоскалить.
Во рту у меня внезапно стало жарко и сухо. Издали доносились порывы ветра. Они звучали как пушечные выстрелы.
Ибарра поерзал ногами по полу и холодно сказал:
– Оба твоих дела теперь закрыты, лейтенант. Все, о чем тебя за это просят – оставить здесь это барахло и не называть газетчикам кое-каких имен.
То есть не называть их окружному прокурору. Если он все же их узнает, тебе будет плохо.
Коперник сказал:
– Мне больше нравится по-другому. – Пистолет, отливавший синевой, не шелохнулся у него в руке. – И можешь молиться богу, если ты меня продашь.
Ибарра заметил:
– Если найдут эту женщину, выяснится, что ты подал фальшивый рапорт и обманул собственного напарника. Через неделю в полиции твое имя и вспоминать-то перестанут – от него всех будет тошнить.
Раздался щелчок взведенного курка, и я увидел, как палец Коперника скользнул на спусковой крючок.
Ибарра встал. Пистолет метнулся в его сторону. Он произнес:
– Сейчас увидишь, какие трусы итальяшки. А ну-ка, спрячь пушку, слышишь, Сэм.
Он двинулся вперед. Сделал четыре ровных шага. Коперник сидел не дыша, словно каменная статуя.
Ибарра сделал еще шаг, и внезапно пистолет затрясся.
Ибарра спокойно сказал;
– Убери его, Сэм. Не теряй голову, и все останется как было. Потеряешь – сам себя угробишь.
Он сделал еще шаг. Коперник разинул рот, глотнул воздуха и сразу обмяк в кресле, словно его ударили по голове. Глаза у него закатились.
Ибарра так быстро выхватил у него пистолет, что я не уследил, и отступил назад, держа оружие в опущенной руке.
– Это все из-за ветра, Сэм. Забудем об этом, – произнес он все тем же ровным, даже учтивым тоном.
Плечи у Коперника дрогнули, и он зарылся лицом в ладони.
– Ладно, – промычал он сквозь пальцы. Ибарра неслышно пересек комнату и открыл дверь. Он лениво посмотрел на меня из-под опущенных век.
– Я бы тоже все сделал для женщины, которая спасла мне жизнь, – сказал он. – Верю в твою байку, но, как полицейскому, она, конечно, мне не нравится.
Я ответил:
– Человечка, повешенного на кровати, зовут Леон Валесанос. Он был крупье в клубе «Спецциа».
– Спасибо, – откликнулся Ибарра. – Пошли, Сэм.
Коперник тяжело поднялся, прошел по комнате и исчез за дверью. Ибарра переступил вслед за ним через порог и стал закрывать дверь.
Я сказал ему:
– Подожди-ка.
Он медленно повернул голову, держась левой рукой за дверь. В правой у него болтался синеватый пистолет.
– Я это сделал не ради денег, – сказал я. – Барсали живут на Фремонт-плейс, дом 212. Можешь отяезти ей жемчуг. Если имя Барсали не попадет в газеты, я получу пять сотен. Они пойдут в Фонд полиции. Не такой уж я хитрый, как ты думаешь. Просто так все вышло – а у тебя напарник оказался сволочью.
Ибарра взглянул издали на жемчуг, лежавший на столике. Глаза у него блеснули.
– Сам забирай ожерелье, – сказал он. – Пять сотенных – это неплохо. Фонду пригодятся.
Он тихо прикрыл дверь, и через секунду я услышал, как хлопнула дверца лифта.
Глава 7
Я открыл окно, высунул голову наружу и посмотрел, как отъезжает полицейская машина. Ветер не унимался. Со стены упала картинка, со столика скатились две шахматные фигуры. Жакет «фигаро» Лолы Барсали затрепетал на сквозняке.
Я сходил в кухню, выпил виски, вернулся в гостиную и позвонил ей, несмотря на поздний час.
Она подошла к телефону сама, очень быстро. Голос был совсем не сонный.
– Это Марлоу, – сказал я. – У вас все в порядке?
– Да... да, – отвечала она. – Я одна.
– Я тут кое-что нашел, – сообщил я. – Вернее, не я, а полиция. Но ваш брюнетик вас надул. У меня лежит нитка жемчуга. Он поддельный. Наверное, Уолдо продал настоящий, а для вас заказал фальшивый, с той же застежкой.
Она долго молчала. Потом тихонько спросила:
– Его нашла полиция?
– Да, в машине Уолдо. Но они никому не скажут. Мы заключили сделку.
Загляните утром в газеты ? поймете какую.
– Больше, наверное, не о чем говорить, – сказала она. – Можно мне получить застежку?
– Да. Можете встретиться со мной завтра в четыре часа, в баре клуба «Эсквайр»?
– Вы в самом деле очень добры, – произнесла она устало. – Могу. Фрэнк все еще на совещании.
– Ох уж эти совещания, – заметил я, и мы попрощались.
Я позвонил по номеру, который дал мне Барсали. Он был все еще там, у мисс Колченко.
– Утром можете послать мне чек на пятьсот долларов – сообщил я ему.Если хотите, укажите, что это в Фонд помощи полиции. Деньги пойдут туда.
Коперник попал в утренние газеты на третью полосу – два фото и целых полстолбца текста. Смуглый человечек из квартиры 31 не попал в газеты вовсе.
У Ассоциации домовладельцев тоже есть хорошие связи.
Я вышел на улицу после завтрака. Ветер внезапно стих. Было прохладно, слегка туманно. Небо было низкое и серое. Я доехал до бульвара, нашел лучший ювелирный магазин и выложил нитку жемчуга на черный бархат под голубоватой лампой дневного света. Человек в тугом воротничке и полосатых брюках бросил на нее равнодушный взгляд.
– Ваше мнение? – осведомился я.
– Извините, сэр. Не оцениваем. Могу дать адрес оценщика.
– Не разыгрывайте меня, – сказал я. – Это подделка. Он поправил лампу, наклонился и повертел бусы в пальцах.
– Мне нужна точно такая нитка, с этой застежкой, срочно, – сказал я.
– Как это – точно такая? – Он не поднял головы. – Это все-таки богемское стекло.
– О'кей, можете вы сделать дубликат? Он покачал головой и отодвинул бархатную подставку, словно боялся запачкаться.
– Месяца за три. У нас в стране такого стекла не выдувают. Если хотите точно такое – по крайней мере три месяца. А наша фирма вообще этим не занимается.
– Разборчивая у вас фирма, – сказал я. Под его черный рукав я подсунул свою визитную карточку. – Давайте адрес, где сделают – пусть не точно такое, но поскорее.
Он пожал плечами, ушел с карточкой, через пять минут вернулся и отдал ее обратно. На обороте было что-то написано.
Лавка старьевщика находилась на Мелроуз-авеню. Чего только не было в ее витрине; детская складная коляска и французский охотничий рог, перламутровый лорнет в выцветшем плюшевом футляре и шестизарядный револьвер сорок четвертого калибра, какие все еще изготовляют для полисменов с Запада, чьи деды были рисковыми парнями.