Опять в этом году отпуск пропустил. Прошлым летом уехал в Крым почти тайно, даже название санатория не оставил. На одиннадцатый день дежурная приносит телеграмму. Ну, думаю, устроили всесоюзный розыск, а после узнал: меня в постройкоме выдали — ведь я у них путевку брал — и корешок от нее остался. Всюду мы пускаем если не корни, так корешки…
В телеграмме, известное дело, полный панический набор: «График сорван, необходимо ваше присутствие…»
Рядом с почетными грамотами можно вывешивать неиспользованные путевки на бездельную жизнь.
А ведь есть время и в этом году. Сдам бетонку и напишу заявление: прошу предоставить за неиспользованное время… И пущусь в погоню за прошлогодним снегом.
Я знаю, куда мне ехать. Не теплые края меня зовут, а дальние и давние. Увы, сейчас меня призывает горком. Осталось двадцать минут. Надо сосредоточиться, ведь в горкоме — как на духу, могут задать вопрос на любую тему. Поэтому туда являешься чистенький, как из баньки, при себе только тонны, кубометры, гектары и центнеры — ничего отвлекающего.
«Итак, товарищ Рулевский, чем вы нас порадуете к праздникам?»
Вечный вопрос, ответ на который всегда подвешен под потолком.
Поэтому отвечаю бодро:
«Бетонку я сдам. Как раз к празднику. Даже на сорок восемь часов раньше». Однако негоже открывать свои резервы даже в горкоме.
А дальше что? Форсировать газопровод? Ах да, я же в отпуск собрался. Хотя бы на пять дней. И не в Крым. Сяду в другой самолет. Первая остановка в Ташкенте, но я там не задержусь, сразу — в местный самолет. Еще полтора часа лета — и я в Чимкенте, ловлю попутную машину — и дальше. Уже показались горы, иду параллельным курсом. Люди должны чаще видеть горы, тогда они становятся сильнее. А если горы далеко от тебя, надо всегда помнить о них. И вот я вернулся к моим вершинам, с которых пустился в большую жизнь.
Впрочем, еще не вернулся. Еще мечтаю о том, чтоб вернуться, а сам еду на бетонку, которую надо сдать к праздникам и даже чуть быстрее, ибо бетонка нужна нам для скорости.
О возвращении в родную школу остается лишь мечтать. Машина выехала в поселок. Наверное, теперь ходят рейсовые автобусы, тогда их не было. Я выхожу на остановке и прямо через сад спешу к школе, скорей, скорей.
Тихо подойду, ни у кого ничего не стану спрашивать, помню все до последней щербинки в дощатом полу, давно бы следовало перестелить, да руки никак не доходят. В коридоре может показаться директор Дмитрий Павлович, я прошмыгну мимо, будто не узнал его.
Скорей в класс. Третья дверь налево. Хорошо, что я попал во время урока. Войду в класс и тихо сяду на заднюю парту. Надежда Ивановна ведет урок географии. Она увидит, что в класс вошел посторонний, но меня не узнает.
«Коля, сынок, что же из тебя получится?» — причитала она над моим бывшим чубом, а я топтался перед ней, мечтая скорей удрать во двор, чтобы продолжить там наши игры.
«Товарищ, вы откуда?» Нет, конечно, она меня не узнала.
А я и ей ничего не отвечу, только сделаю знак, что все хорошо и правильно, я, мол, буду сидеть тихо и слушать ее рассказ про Южную Америку, это очень далеко от Вановской средней школы — и от меня тоже.
Так приятно сидеть и слушать ее родной певучий говорок. Наконец-то можно отвлечься и сосредоточиться на самом главном: зачем я есть на белом свете?
За окном школы, за листвой сада угадываются белоснежные вершины. Зачем живут горы? Для других гор? А для чего я?
«Товарищ, я снова к вам обращаюсь, откуда вы?»
Ах, Надежда Ивановна, разрешите пока не отвечать, мне так важно сосредоточиться, ведь я приехал за тысячи километров, до конца урока еще пять минут, я успею сосредоточиться и все пойму, вот сейчас, сейчас, через минуту. А после мы поговорим, я попробую ответить на ваш вопрос.
Учитель вправе спрашивать и ждать правильного ответа. За ложный ответ выставляется двойка, и я мечтал попасть в родную школу вовсе не для того, чтобы лгать самому себе. На этот раз правильный ответ нужен не моему учителю, но мне самому. И я готов еще раз преодолеть тысячи километров пространства ради такого ответа, столь необходимого мне теперь, на сорок третьем году жизни.
Звонок! Опять не успел. Хорошо, попробую сосредоточиться на следующем уроке.
«Здравствуйте, Надежда Ивановна. Вы еще спрашивали о том, что из меня получится? Помните?»
«Кто же ты? Никак не узнаю. Стара стала, на пенсии уже».
«Рулевский я. Коля Рулевский из детдома. Ни отца, ни матери не имею, только вас одну. Вы же меня сынком называли, помните?»
«Так это ты, сынок? Хулиганил ты, помню. Учился так себе, тоже помню. От хулиганства учился неважно, это точно. Ты же способный. А теперь в окно смотрю и думаю: кто это подкатил к нам на белой „Волге“? Значит, это твоя машина? В большие люди вышел, сынок».