Тонка, как серебряный месяц.
Светла, точно свет из окна.
Кто знает, быть может, раз десять
В душе оглянулась она.
У встреч есть особое свойство:
Приносят иные из них
Блаженнейшее беспокойство
Горячим сердцам молодых.
Понять ее чувства несложно:
Давно этот парень ей люб.
И сладко душе, и тревожно,
Ах, что ты наделал, Юсуп?
Подруга смешком залилася:
«Клянусь, не пойму ничего!
Ведь ты говорила мне, Ася:
Не знаю, мол, здесь никого».
Ответила Ася смущенно,
Зардевшись, как спелый кизил:
«То парень один из района,
В соседнем ауле он жил…»
* * *
Подруги уснули. Уж поздно.
Не спит только Ася одна.
В окно заглядевшись на звезды,
Чуть слышно запела она:
«Море ворчит, словно спящий медведь.
На небе белую вижу тесьму.
Бедное сердце мое, ты ответь:
Сон не приходит ко мне почему?
Месяц как брат самоходной ладьи,
Каспий седой погрузился во тьму.
Иль часовые вы, очи мои,
Гоните сон от себя, почему?
Счастлив утес, на груди у него
Свила голубка гнездо себе вновь.
Без разрешения ты моего
Сердце в гнездо превращаешь, любовь.
Мысли, как лани, когда их вспугнет
Выстрел охотника у родника.
Ветер, сорвись ко мне с горных высот,
Сердце мое остуди хоть слегка».
* * *
Два сердца держу на примете.
И вновь убеждаюсь и вновь
Я в том, что бывает на свете
Невысказанная любовь.
Давно о Юсупе и Асе
Речь эта зайти бы должна.
В десятом учился он классе,
И в пятом училась она.
Экзамены сдал не без блеска,
А через четыре денька
Из военкомата повестка —
Он призван в ряды РККА.
Для проводов люди по тропам
Сходились. Был стар тут и млад.
Юсуп на коне белолобом
Подъехал в толпе к Асият.
И девочка на годекане
Зарделась вдруг ярче огня,
Когда протянул на прощанье
Он руку, склонившись с седла.
Уехал далеко, а вскоре
Рванулась к оружью страна:
Народу на горькое горе
Как гром, разразилась война.
И ветры, пропахшие дымом,
Касаясь крылами земли,
Вначале родным и любимым
Печальные вести несли.
Казалось, с простреленных крыльев
Кровь наземь роняют они…
Был слух, что Юсупа убили
На Припяти в первые дни.
Потом говорили, что ранен,
Что сгинул в германском плену.
Трудились в полях аульчане
И слали сынов на войну.
А матери в гордой печали
На танки сыночкам своим
Алмазные серьги сдавали
И кольца с огнем золотым.
Ох, кто эти годы забудет,
Беду, отступленья, бои!
Но чудо свершили вы, люди,
Товарищи, боги мои!
В письме сообщал аульчанин:
«День каждый на фронте горяч.
Сегодня смертельно был ранен
В атаке Алиев Махач.
Дополз до ложбинки он, силясь
Снять с пояса флягу свою.
Из боя Юсуп его вынес,
Хоть сам был, контужен в бою.
И кто-то вернувшийся в горы
Кому-то при встрече сказал,
Что будто бы в чине майора
В Берлине Юсупа видал.
Весною победного года,
Чуть сдвинув фуражку свою,
Военный — видать, из похода —
У школы присел на скамью.
Прислушался жадно к урокам,
Морщинки легли возле губ.
В окно посмотрел ненароком,
Воскликнула Ася: «Юсуп!»
Юсуп! Это он, без сомненья,
Звонок прозвучал через миг.
И девушками в окруженье
Без боя был взят фронтовик.
Забыв об исхоженных далях,
Пред ними сержант, не майор,
При двух орденах и медалях
Стоял, улыбаясь в упор.
Волос его тьму полуночи
Прорезала млечная нить.
Шепнул Асият он, что хочет
До дому ее проводить.
Она опустила ресницы,
Вся вспыхнув, как спелый ранет,
Пошла по тропе, что змеится,
А парень за нею вослед.