Этим вечером все Боги-Демоны собрались в одном месте. Не было ничего важнее, чем освободить их, разорвать цикл силы.
Цзэнь развернулся и бросился вниз по улицам, туда, где исчезла Лань. Краем глаза он заметил, что Эрасциус последовал за ним.
Чтобы ускориться, Цзэнь использовал Искусства Света, одновременно раскрывая левую ладонь. Печать, связывающая его с Сорока Четырьмя, пульсировала. Через нее он мог чувствовать волю каждого из Всадников Смерти, мог погрузиться в любое из их ядер и захватить над ним власть.
Его приказ завибрировал по связи, что соединяла их.
Уничтожьте всех элантийцев. Не трогайте хинов.
Он задумался и вызвал в памяти несколько ключевых воспоминаний: Ешин Норо Дилая, с ее свирепым серым глазом и поджатыми красными губами. Дао, которое когда-то принадлежало ее матери. Мастер Нур, Безымянный мастер, ученики Края Небес.
Сражайтесь с ними, защищайте их.
Цзэнь почувствовал, что Всадники Смерти приняли приказ.
С новой порцией Искусств Света он последовал за ци Лань по извилистым пустым улицам города. Он был уже близко, очень близко.
Сначала он заметил Лань. Вид ее, распростертой в луже крови, что-то сломал в нем.
ХунИ поднял глаза только тогда, когда в него ударил порыв ветра от печати Цзэня, побудивший принца отступить на несколько шагов. Воспользовавшись эффектом неожиданности, Цзэнь наклонился и поднял Лань. Спрятал окарину в свой мешочек. Затем принялся чертить новую печать.
Сверху вспыхнуло пламя, а Феникс издал яростный крик. Стиснув зубы, Цзэнь прижал Лань к себе и защитил ее от обжигающего жара. Сквозь линии печати, которую Цзэнь создавал, он заметил, что ХунИ изменил план действий. Выражение лица принца стало отталкивающим, когда он поднял руку, призывая своего Бога-Демона.
Цзэнь нанес последний штрих. Небо озарилось голубым, направляющимся в их сторону свечением. Подняв глаза, Цзэнь увидел, как с одной из улиц выходит Эрасциус с Лазурным Тигром, который следовал за ним по пятам. Когда взгляд бесцветных глаз королевского мага остановился на Цзэне, в руках которого была Лань, его лицо помрачнело, и он взмахнул рукой в их сторону.
Печать Врат раскрылась. Прежде чем Цзэнь окунулся в холодную, ясную ночь, он увидел, как Лазурный Тигр и Алый Феникс столкнулись в водовороте огня и воды.
Цзэнь оказался на вершине горы. Здесь, среди валунов и сосен, стояла тишина. Все замерзло под толстым слоем снега. Он знал, что эта гора отделяла Северные степи, которые когда-то населяли мансорианцы, от остальной части Последнего царства. На севере простиралась его родина, великие ледяные равнины, которые под лучами солнца таяли каждый цикл, обнажая зеленые травы. К югу, за утесами, до самой Небесной столицы тянулся лес. С того места, где Цзэнь стоял, он мог видеть сияние фонарей и элантийских алхимических ламп, теперь померкших на фоне синего и красного свечения двух оставшихся Богов-Демонов.
Давным-давно его сюда приводил отец. Он рассказывал, что это самая высокая вершина во всем царстве и что именно здесь разверзлись небеса, и на Мансорианский клан снизошла божественная благодать, давшая его членам силу. Его народ называл это «Раскрытием небес».
У хинов нашлось свое название: «Небесные врата».
Цзэнь, все еще сжимающий Лань, опустился на колени. С нежностью он положил ее голову себе на руку. Ее кожа была холодной. Красная жидкость покрывала ее живот и теперь пачкала снег. Цзэнь чувствовал, как жизненная ци Лань вытекает вместе с ее кровью. Энергия Серебряного Дракона окутывала девушку, едва поддерживая в ней жизнь – чтобы Бог-Демон мог сохранить контроль, используя ее как сосуд, марионетку.
Точно так же, как Черная Черепаха использовала Цзэня.
Он чувствовал, что оба Бога-Демона наблюдают за ними. Их формы были едва различимы: один, чья ци шевелила снег, покрывающий землю и сосны вокруг, и другой, чья энергия клубилась в облаках.
Цзэнь проигнорировал их. Он прижал руку к животу Лань. Закрыл глаза.
Его ци начала перетекать в ее, переплетаясь с тлеющими углями ее ядра и соединяя плоть, вены и мышцы. Шаньцзюнь обладал большим изяществом, терпением и любовью, которые требовались, чтобы стать хорошим учеником Целителя. Цзэнь же на уроках мастера Нура старался ровно настолько, чтобы овладеть основами.
«Позвольте своему ци пустить корни, – говорил им мастер Нур на занятии. – Вы должны пополнить ци ваших пациентов своей собственной энергией. Ваша ци всегда останется с ними – как в буквальном, так и в символическом смысле – потому что вы спасли им жизнь. Разве не поэтично?»