Цзэнь встретился с ней взглядом. Теперь он лежал в снегу, его грудь слабо вздымалась. Темнота исчезла из глаз, поскольку Убийца Богов избавил его от контроля Черной Черепахи. На лице Цзэня отражался свет четырех Богов-Демонов: красный и синий, черный и серебристый.
Он мягко улыбнулся с грустью и пониманием.
Снегопад усилился. Хлопья, серые, как пепел, таяли на щеках Лань, когда она сократила расстояние между ними и опустилась на колени рядом с Цзэнем. С нежностью она притянула его в объятья. Вдохнула его запах: запах ночи, дыма и горного ветра. Запечатлела в памяти очертания его тела, того, как идеально оно подходило к ее собственному. Почувствовала, как шелковистые пряди его волос коснулись щек, а губы – ушей, когда он прошептал:
– Закончи эту сказку.
Прислонившись к нему, Лань исполнила последние ноты. Печать стала еще ярче. Ее оковы то сжимались, то расширялись вокруг Алого Феникса, окутывая его водяным коконом. Пламя Бога-Демона начало с шипением гаснуть, угли превратились в пепел, огонь – в дым. Вокруг него взвился водоворот ци, который воссоединился с облаками, ветром, водой и землей.
Последняя вспышка, и от Алого Феникса осталось только пятно света размером с золотистую жемчужину, такую яркую, будто внутри нее сияло само солнце. И вот – эта жемчужина тоже разлетелась на кусочки. По земле пронесся сильный ветер, напоминающий вздох упокоенного существа.
Следующим ушел Лазурный Тигр. Его ядро, казалось, переливалось всеми оттенками синего.
Энергия утихла. От ХунИ, как и от Богов-Демонов, которыми он управлял, не осталось ничего, кроме куска не тронутой снегопадом скалы.
И тогда печать направилась к Цзэню и Лань.
Она слышала, как Цзэнь заговорил с ней, смотрела в его лицо, вырезанное черным по белому тенью и светом двух оставшихся Богов-Демонов. Он казался таким же красивым, как и в тот раз, когда она впервые поймала его взгляд в переполненном чайном домике.
– Улыбнись, Сун Лянь, – сказал Цзэнь и прижал два пальца к уголкам ее губ так же, как когда-то сделала она. Когда слезы было уже не остановить, она прижала его руку к своей щеке. – С тобой я познал жизнь, полную радости. – Темные полумесяцы ресниц опустились на его щеки. – Спасибо тебе.
Цзэнь потянулся и с трепетом прижался губами к ее лицу, стирая поцелуями слезы точно так же, как когда-то давно, в заброшенной деревне, где лил дождь и стоял туман. Лань почувствовала, как его рука скользнула по ее ключице, почувствовала, как он приподнял амулет, который она носила на шее.
Убийца Богов обвился вокруг Серебряного Дракона. Его чешуя падала подобно пеплу и рассеивалась в ночи. Он наклонил огромную голову и повернул голубой, словно лед, глаз, чтобы взглянуть на Лань. Ей внезапно вспомнилась сцена, которую она видела в Эмаранской пустыне: бессмертная душа, освобожденная от песчаного демона, протянула руку и с почтением прикоснулась к Дракону. Как если бы встретилась с богом.
Лань подняла взгляд на Серебряного Дракона. Она не надеялась прочесть древние, необъятные эмоции на его лице, но ей показалось, что в том, как он выдохнул и медленно моргнул, отразилось нечто похожее на умиротворение.
Лань склонила перед существом голову. Дракон никак не отреагировал, только закрыл глаза и исчез со следующим порывом ветра. Снег и лунный свет зашевелились на вершине горы, там, где только что находился Бог-Демон.
Цзэнь вздрогнул в ее объятиях.
– Лань, – прошептал он. – Расскажешь мне сказку?
И она рассказала. Сун Лянь легла на снег, совсем рядом, и обняла Цзэня, в очередной раз рассказывая о том, о чем они мечтали еще в Шаклахире: о другой жизни, другом мире, свободном от войн. В том мире мальчик и девочка встретились во дворе школы. Он поймал ее на нарушении Кодекса поведения, а она швырнула ему в лицо чайную чашку. В этом они оба нашли бы что-то знакомое, как если бы уже испытывали это в прошлой жизни. Пусть даже подобное было невозможно. Она безжалостно дразнила его, а он постепенно проникся к ней теплотой. Их тянуло друг к другу, как солнце тянулось к луне, а пламя к тьме, словно их встреча была предопределена. Они влюбились друг в друга, полностью и бесповоротно. Надели красные свадебные наряды и собрали друзей и семью, чтобы обменяться клятвами и связать себя красной нитью судьбы, которая без их ведома уже связала их в прошлых жизнях и привела друг к другу в этой.
Лань говорила тихо, не сводя взгляда с его лица, пока, наконец, фигура Черной Черепахи не растворилась в ночи. Она продолжала говорить, даже когда энергия вокруг них утихла, когда свет в глазах Цзэня померк, а объятия стали холодными. Пока вершина горы не опустела, а земля не погрузилась в тишину, нарушаемую только тихо падающим снегом.