– Я приказываю тебе вернуть этому месту былую славу. Очисти его от нанесенного урона, избавься от снега и гнили. Восстанови его красоту настолько, насколько можешь.
Он почувствовал, как Бог-Демон смотрит на него хитрыми алыми глазами одновременно отовсюду и ниоткуда.
– Как прикажешь, – прогрохотала Черная Черепаха, и Цзэнь почувствовал, как ци демона расползается по венам, беря под контроль его тело.
Их печать накрыла нужную территорию, на которой время будто бы пошло вспять. Снег и лед отслоились, обнажив зеленые, выложенные из глиняной черепицы крыши с золотой каймой вдоль изогнутых карнизов. Обломки разрушенных строений снова стали целыми; изображения флоры и фауны и Четырех Богов-Демонов сбросили налипшую на них пыль и плесень, вновь обретя свой бронзовый блеск. Трещины вдоль стен закрылись, цвета снова просочились в камень: синий как символ Вечного Неба, а коричневый как символ Великой Земли. Эти элементы, по мнению мансорианцев, поддерживали баланс в мире. В канделябрах с ревом заплясали языки пламени, наполняющие помещение светом.
К моменту, когда Черная Черепаха закончила, Цзэню казалось, что он заглянул в прошлое. Земля вокруг была пустынна, любую жизнь, существовавшую здесь, уничтожили сначала императорская армия, а затем и неумолимое течение времени. Но теперь перед ним возвышался невероятный дворец, пылающий огнем и сверкающий золотом. Иллюзия была далека от совершенства – он видел трещины в тех местах, что были безвозвратно испорчены, на камне, что был опален пожаром.
Но все же это было уже что-то. Начало.
Цзэнь, смотревший на дворец своих предков, испытывал трепет, но в то же время внутри него разверзлась бездна одиночества. Когда-то в этом дворце царила жизнь: слышалось ржание лошадей и блеяние овец, смех детей и бой барабанов, крики стражников и воинов, шагающих по длинным коридорам. Цзэнь едва ли не чувствовал, как их призраки кружат вокруг теперь уже пустого двора. Казалось, что если он протянет руку и отодвинет завесу времени, то увидит своего прадеда, сидящего на троне, и еще малыша-дедушку, бегающего с гончими по коридору.
«Однажды, – подумал он. – я все верну. Совсем скоро. Клянусь».
Если духи предков, погребенные в дремлющей земле, и слышали Цзэня, они не ответили.
Что-то мокрое и холодное коснулось его щеки, и он с удивлением поднял глаза к небу.
Шел снег. С неба падали снежинки.
«Такие же тучные, как гусиный пух», – имел привычку говорить его отец.
Цзэню послышалась песня из воспоминаний, терзающих его долгими ночами. Из тех, что грозили сломить крепость, которую он воздвиг вокруг своего сердца. Бамбуковый лес, девушка с проницательным взглядом и озорной улыбкой, кружащаяся перед ним в белом, словно снег, платье.
– Назови свою любимую песню. Я в таком хорошем настроении, что готова спеть для тебя. – Ее смех, подобный переливам серебряного колокольчика, звенел в его ушах.
– Ты ее не знаешь, – сказал он тогда.
– Значит, ты должен меня научить.
– Нет. Я ужасно пою.
– Мой голос с лихвой это компенсирует. – Улыбка, сладкая, как сахарная пудра.
– Ты меня дразнишь.
От снега щеки Цзэня стали влажными. Он провел пальцами по лицу, прежде чем повернуться к остальным, к тем, кто последовал за ним, но все еще стоял за воротами дворца.
– Дорогие ученики, – начал он, а потом поклонился Нуру и Безымянному мастеру. – Шифу. Добро пожаловать во Дворец Вечного Мира.
Он замолчал. Там, где Цзэнь раньше бывал, здание имело одно название, а место – другое, часто заимствованное у гор, лесов или рек, возле которых оно располагалось. Школа Белых Сосен стояла посреди места, которое носило название «Где текут реки и кончаются небеса».
Он понятия не имел, придумали ли его предки имя для этого холодного и темного куска земли, но ему бы оно не помешало. Такое название, что соединило бы в себе прошлое, настоящее и будущее. Такое, чтобы признавало его, но при этом отдавало дань уважения его предкам.
Внезапно в просторах глубокой ночи полоса золотого света рассекла чернильно-черное небо. Появившаяся и тут же исчезнувшая падающая звезда ярко вспыхнула на краткий миг, достаточный, чтобы пересечь небосвод. Ночью, когда шел снег, а небо заволокли тучи, подобное казалось практически невозможным.
Древние шаманы его клана увидели бы в таком явлении знак.
Цзэнь провел пальцем по алому пламени, вышитому на его черном шелковом мешочке. Название родилось так естественно, словно так и было нужно.
– Добро пожаловать Туда, где рождается огонь и падают звезды. – Он заставил себя улыбнуться, хотя совсем этого не хотел.
Ксан Тэмурэцзэнь шагнул вперед, в последние мгновения золотого света и отблеска факелов.