И поэтому плюнула в меня. Слюна попала мне в щеку, и я не стал ее вытирать.
– Кто эта сука? – спросил я.
– Скади, – ответил Райпер. Посмотрел на двух палачей и добавил: – Они утверждают, что она их предводительница.
Толстяк застонал. Его развязали, и теперь он свернулся клубком.
– Найдите кого-нибудь, кто о нем позаботится, – раздраженно велел я, и Скади плюнула снова, на этот раз попав мне в губы. – Кто он? – вопросил я, не обращая на нее внимания.
– Мы думаем, это Эдвульф, – доложил Райпер.
– Уберите его отсюда, – приказал я.
Потом повернулся, чтобы посмотреть на красотку, которая в меня плевала.
– И кто такая эта Скади? – пробормотал я.
Она была датчанкой, рожденной на ферме в северной части их суровой страны, дочерью человека, не добывшего богатств и оставившего свою вдову в бедности. Но у вдовы имелась Скади, удивительно красивая. Девушку выдали замуж за того, кто смог заплатить за то, чтобы ее гибкое длинное тело оказалось в его постели. Муж Скади был вождем клана фризов, пиратом. Потом молодожены повстречались с Харальдом Кровавые Волосы, и ярл Харальд предложил молодой женщине более захватывающую жизнь, чем прозябание за гниющим палисадом на заливаемой приливами отмели. И Скади сбежала с Харальдом.
Все это мне еще предстояло узнать, а тогда я понял лишь, что она – женщина Харальда и что Хэстен сказал правду: увидеть ее – значит ее возжелать.
– Ты освободишь меня, – бросила она с удивительной уверенностью.
– Я сделаю что захочу, – отрезал я. – И я не выполняю приказов глупцов.
Она возмутилась, услышав это. Я увидел – девица собирается снова плюнуть, и поднял руку, предупреждая, что ударю ее. Скади притихла.
– Ни одного дозорного, – указал я. – Какие предводители не выставляют часовых? Только глупцы.
Ее взбесили мои слова. Взбесили, потому что это была правда.
– Ярл Харальд заплатит за мою свободу, – сказала Скади.
– Моя цена за твою свободу – печень Харальда, – ответил я.
– Ты Утред? – спросила она.
– Я – лорд Утред Беббанбургский.
Скади чуть заметно улыбнулась:
– Тогда Беббанбургу понадобится новый лорд, если ты не отпустишь меня. Я прокляну тебя. Ты познаешь мучительную боль, Утред Беббанбургский, даже более мучительную, чем он. – Женщина кивнула на Эдвульфа, которого выносили из церкви четверо моих людей.
– Он тоже дурак, – отозвался я, – потому что не поставил часовых.
Отряд мародеров Скади напал ясным утром, и никто не заметил их приближения. Некоторые жители деревни, те, кого мы видели с гребня холма, спаслись, но большинство попали в плен, и из них выжили только женщины и дети, которых можно было продать в рабство.
В живых мы оставили только одного датчанина – и Скади. Остальных убили. Забрали лошадей, кольчуги и оружие. Я приказал выжившим жителям деревни гнать свой скот на север, к Сутриганаворку, потому что людей Харальда следовало лишить пропитания. Сделать это было нелегко: урожай уже находился в амбарах и сады ломились от фруктов.
Мы все еще дорезáли последних датчан, когда разведчики Финана доложили, что на юге к гребню холма приближаются всадники.
Я отправился к ним навстречу, взяв с собой семьдесят человек, датчанина, которого пощадил, и Скади. Я захватил длинный кусок пенькового каната, раньше привязанного к маленькому церковному колоколу.
Вместе с Финаном мы въехали на перевал; там был сенокос с мягкой травой, и оттуда открывался хороший вид на юг. Далеко в небе вились новые столбы дыма, но ближе, гораздо ближе, по берегам затененного ивами ручья двигался отряд всадников. По моим подсчетам, их было примерно столько же, сколько моих людей, которые теперь выстроились на перевале слева и справа от моего знамени с волчьей головой.
– Слезай с лошади, – приказал я Скади.
– Эти люди ищут меня, – с вызовом ответила она, кивнув на всадников, которые замедлили аллюр при виде боевого строя.
– Значит, они тебя нашли, – бросил я. – Поэтому спешивайся.
Она молчала и гордо смотрела на меня. Скади ненавидела, когда ей отдавали приказы.
– Ты спешишься сама, – терпеливо проговорил я, – или я вышибу тебя из седла. Выбор за тобой.