Внутри повозки было полно мешков с шерстью, наверное, чтобы уберечь пассажиров от толчков. Впереди, обращенное высокой спинкой к скамье возницы, стояло кресло с хорошей набивкой. Четыре резных витых шеста поддерживали полосатый навес из парусины, прикрывавшей все хитроумное сооружение. На одном из этих шестов возвышался деревянный крест, вроде тех, что укрепляют на фронтонах церквей. Знамена с изображением святых свисали с остальных трех шестов.
– Это что, церковь на колесах? – раздраженно спросил я.
– Он больше не может ездить верхом, – мрачно пояснил Стеапа.
Стеапа командовал королевскими телохранителями. Огромный, один из немногих мужчин, что были выше меня, свирепый и неутомимый в битве, а еще – беззаветно преданный королю Альфреду.
Мы со Стеапой дружили, хотя наше знакомство началось с вражды, когда меня вынудили с ним сражаться. Это было все равно что атаковать гору. Однако мы оба выжили в той схватке, и не было другого человека, рядом с которым я хотел бы стоять в «стене щитов» больше, чем со Стеапой.
– Он вообще не может ездить верхом? – уточнил я.
– Иногда ездит, но это причиняет ему слишком сильную боль. Он едва ходит.
– И сколько быков тащат эту штуковину?
– Шесть. Ему это не нравится, но все же приходится ею пользоваться.
Мы находились в Эскенгаме, бурге, построенном, чтобы защитить Винтанкестер с востока. То был маленький бург, несравнимый по величине с Винтанкестером или Лунденом; он защищал брод на реке Уэй. Хотя почему именно этот брод нуждался в защите, оставалось загадкой, ведь реку легко можно было пересечь и к северу, и к югу от Эскенгама.
Вообще-то, бург не охранял ничего важного, вот почему я возражал против укрепления этого места. Однако Альфред настоял на том, чтобы превратить Эскенгам в бург: считалось, что много лет назад какой-то полубезумный христианский мистик вернул здесь девственность изнасилованной девушке, посему это место почитали. Альфред приказал возвести тут монастырь, и Стеапа сообщил, что король ожидает меня в тамошней церкви.
– Они все болтают, – уныло пробубнил Стеапа, – но ни один из них не знает, что делать.
– Мне казалось, вы ожидаете, что Харальд нападет на вас здесь?
– Я сказал им, что он не нападет, – ответил Стеапа. – Но что случится, если он и вправду не нападет?
– Мы найдем Харальда и убьем эрслинга, конечно. – Я глянул на восток, где новые столбы дыма возвещали о том, что люди Харальда грабят очередные деревни.
Стеапа показал на Скади:
– Кто это?
– Шлюха Харальда, – ответил я достаточно громко, чтобы та услышала.
Лицо ее не изменилось, не утратило надменности.
– Она пытала человека по имени Эдвульф. Хотела заставить его выдать, где он спрятал золото.
– Я знаю Эдвульфа, – проговорил Стеапа. – Он купается в золоте.
– Раньше купался. Теперь он мертв.
Эдвульф умер прежде, чем мы покинули его поместье.
Стеапа протянул руку, чтобы принять мои мечи. В тот день монастырь служил Альфреду домом, и никто, кроме самого короля, его родственников и его охраны, не мог носить оружие в присутствии царственной особы.
Я отдал Вздох Змея и Осиное Жало, потом окунул руки в чашу с водой, предложенную слугой.
– Добро пожаловать в дом короля, господин, – произнес формальное приветствие слуга.
После он наблюдал, как я накидываю на шею Скади веревку.
Девица плюнула мне в лицо и ухмыльнулась.
– Пора встретиться с королем, – сказал я ей. – Плюнь в него, и он тебя повесит.
– Я прокляну вас обоих, – ответила она.
Только Финан сопровождал Стеапу, Скади и меня в монастырь. Остальные мои воины провели лошадей через восточные ворота, чтобы напоить в ручье.
Тем временем Стеапа повел нас в церковь аббатства, прекрасное каменное здание с балками из тяжелого дуба. Высокие окна освещали выделанные разрисованные шкуры. На одной из них, над алтарем, красовалась девушка в белом длинном одеянии, которую поднимал на ноги бородатый мужчина с нимбом. Пухлое, как наливное яблоко, лицо девушки выражало чистейшее изумление, и я решил, что это и есть та, которой только что вернули девственность. Выражение лица мужчины заставляло предположить, что в скором времени ей может понадобиться повторение чуда.