Предыдущая жизнь была другой. В академии и в летной части он находился на виду, его все знали. Друзья, от которых не требовалось ничего скрывать, ну, кроме разве что подробностей свиданий с подругами. И вот приплыли. Стать Борюшем белорусский летчик готовился на корабле, но реальность оказалась тяжелее, чем это представлялось. Будь Максим актером, ему б, возможно, и понравилось отыгрывать здесь Штирлица. Но он пилот…
Ел Максим без аппетита, хотя еда и оказалась вкусной. Щедро сдобренное специями жареное мясо, легкое вино, овощи и фрукты на десерт. Вот только порции подавались до смешного маленькие. Причину Борюш знал. В Панкии началась волна ожирения от фастфуда и прочей углеводной жратвы. Раньше даже, чем в США в его истории, где ожирением страдает примерно каждый третий. Скромная и здоровая пища, одновременно дорогая — привилегия обеспеченных.
Официант деликатно положил счет перед майором. Тот, в парадной синей форме с фиолетовыми нашивками, выглядел здесь главным. Борюш, надевавший маску, когда официант входил, был фигурой непонятной. Общевойсковой армейский комбинезон выдавал в нем офицера, но смотрелся Борюш в нем куда скромней Шаруша. Тем не менее, Борюш расплатился, положив на стол купюру в сотню толеров и не взяв у официанта сдачу, хоть и в счёте значилась цифра девяносто семь. Шаруш изумленно зыркнул. Чаевые здесь давать не принято.
На улице Максим почувствовал прилив энергии. От стимулирующих напитков или от ощущения здорового тела, которому позволено расхаживать по планете, а не по крохотной каюте космолёта — он не стал вникать. Тоска ушла.
— Шаруш! — сказал он спутнику. — Удивлю тебя одним чудачеством. Ты можешь мне организовать экскурсию в бедные кварталы Шардаша?
Сотрапезника перекосило, как будто собирался исторгнуть весь обед обратно — настолько отвратительно для него прозвучало предложение Максима.
— Лейтенант… При всем, конечно, уважении. У меня с собой пистолет. Но если попадемся на глаза какой-то местной банде, он не поможет. У них есть пистолеты-пулеметы. Для них мы сладкая добыча: два панка с деньгами в карманах. Так что извини: сам не пойду и не пущу тебя.
— Пусть так, — Максим кивнул. — Давай поступим проще: возьмем такси и там прокатимся. Потом я возвращусь в гостиницу и тебя больше не тревожу. Отдыхай.
— Ну… Хорошо… — со вздохом промычал майор. — Но маршрут я выбираю сам.
— Заметано! — кивнул Максим. — К тому же я совсем не знаю город. Но постарайся показать мне злачные места. Кончится война, возможно, этот опыт мне пригодится при съемках следующего фильма.
Зачем ему смотреть трущобы, Максим и сам не знал. Внезапно засвербело. Майор остановил такси. Жест он при этом применил довольно странный. Шаруш направил на водителя свой палец, как будто целился в него из пистолета. Мол, тормози, не то наделаю в тебе немало дырок. Водитель лимузина, окрашенного в красный цвет такси, подкатил к ним ближе, и, выскочив из-за руля, распахнул перед офицерами дверь машины.
Болтливостью таксист водитель не отличался, чем не походил на земных коллег по промыслу. А, может, просто прикусил язык в присутствии двух важных панков.
Летчики расположились на большом диване сзади.
— Что это за машина? — спросил Борюш майора. — На такой меня возили во время съемок. Она же старая…
— А чего ты ожидал? — Шаруш улыбнулся. — Ей лет тридцать. Каталась в Панкии, после привезли сюда. Здесь сменила нескольких владельцев, пока не оказалась в руках таксиста. Корыто его кормит, одновременно пожирая толеры на бесконечные ремонты. Здесь, впрочем, это дешево. Местные механики возвращают к жизни убитые до смерти аппараты и берут недорого…
Лимузин торжественно проплыл по площади Свободы (Шаруш знакомил спутника с местными названиями), свернул на бульвар Республики. Движение здесь было оживленным, но большинство машин походили на древние дредноуты, вроде лимузина, на котором путешествовали офицеры. Некоторые вовсе неизвестным образом ехали — так жалко выглядели.
Но публика по тротуарам фланировала импозантная. В глаза бросались панки — чернявые, надменные. Аборигены, преимущественно блондины или русоволосые, не выглядели угнетенными. Улыбались и раскланивались со знакомыми при встрече. Одеты хорошо, лица сытые, довольные. Полиция на улицах имелась. В голубых мундирах с начищенными пуговицами уличные бобики прятались в тени, лениво надзирая за происходящим. Только раз Максим заметил их активность: двое заломали и уволокли какого-то бродяжку. Наверно, чтоб портил имидж центральных улиц.