Старый геолог понял, что Николай поглощен вовсе не игрой, и решил, кончив партию, потолковать с парнем.
Валя тем временем думала о том, как будет жить в ауле. Надо подружиться с Ариубат, она добрая, отзывчивая, умница. «Она поможет мне сойтись с другими людьми, — решила Валя. — Не то в ауле станут считать меня гордячкой. И по-балкарски надо научиться говорить. Назир утверждает, что это легко. Попрошу всех разговаривать со мной только по-балкарски. Вот смеяться будут вначале! И Назир... Девчонки в Москве умрут от зависти. Чернобровый, смуглый, глаза карие... И стройный. Ростом только невысокий. Мне всегда нравились высокие. А Коля, кажется, выше Назира», — Валя мельком глянула на Николая и увидела, что он неотрывно смотрит на нее.
— Что, давно меня не видал?
— Такой, как сегодня, — никогда.
— Спасибо, ты, наверное, прав.
Потапов вышел из палатки. Хотел было позвать с собой Николая, потом передумал: «Пускай выговорится, успокоится».
Николай был этому рад. Ему действительно надо, обязательно надо было высказать Вале все, что так долго скрывал он, таил в сердце. Невозможно дольше молчать — особенно сегодня, когда он узнал... Но слова не шли с языка. Николай вышел из палатки, постоял немного, потом вдруг испугался: ведь Потапов скоро вернется, а он так ничего и не сказал.
— Валя!
— Что?
Николай смотрел Вале в глаза. На обветренном лице его смешно торчат усы, которые он начал отпускать летом. Вале вдруг показалось, что у Николая дрожат губы.
— Ты не заболел?
Николай, кажется, и не слыхал вопроса. Валя повторила, он ответил — не ей, а своим мыслям:
— Да…
Встал, задел рукой шахматную доску, посыпались фигуры.
В палатку вошел Борис Петрович.
— Думал я, что осень будет сухая, да, видно, ошибся.
— Что, дождь? — с беспокойством спросила Валя.
— Пока нет, но, думаю, вот-вот начнется.
— Пойду погляжу.
— За Назира беспокоится, — сказал старый геолог, глядя ей вслед.
Валя и в самом деле беспокоилась. На перевале — по-прежнему туман. Верхом или пешком отправился Назир? Она вдруг вспомнила, как они ездили в ущелье Гара-Аузу. Назир тогда все дразнил девушек-туристок: «Зачем зря время переводить, лазаете по горам, лучше бы пошли на ферму, помогли нашим девчатам. Таскаете рюкзаки — парням не в подъем, а польза какая?» Туристки смеялись, а ребята-туристы еще предлагали им взять и их рюкзаки... А как в Нальчике были, ели в кафе «Конак» шашлык по-чабански. Вкусно! Пусть на свадьбе будет такой. Надо угостить Бориса Петровича... Господи, как же она любит Назира! Никто больше не может любить его так... А мать? И вообще Назира все любят...
Валя увидела, что из палатки показался Николай, и мысленно добавила: «Кроме него...»
Вечером сидели в палатке, обсуждали, что сделано за лето. Не так уж много, но больше, чем планировали. А на будущий год предстоит работа потруднее. Николай, впрочем, вряд ли приедет сюда еще раз. Вряд ли, хоть пока об этом и не говорит вслух. Он оглушен своей бедой и никак не может собраться с мыслями.
Валя думает о Назире. Его все нет. «Теперь уже лучше бы и не приезжал, туман страшный...» С этой мыслью она ушла к себе в палатку.
Назир с утра был у Ариубат. Она только что искупала маленького Батырчика и одевала его. Мальчуган улыбнулся Назиру.
— Дай его мне, Ариубат! — Он взял у матери ребенка. — Какой легонький, тепленький!
В комнату вошла бабушка.
— Это ты, Назир? Доброе утро! А я думала Асхат приехал.
— Спасибо на добром слове, бабушка! — сказал Назир. — Асхат, наверное, так с ним не нянчится, как я?
— Что ты говоришь? Да он его без памяти любит, — засмеялась старушка.
— Да ну, бабушка, зачем так говорить! — покраснела Ариубат.
— Правду говорю!
— А ну, Батырчик, скажи-ка ты, правду ли говорит бабушка? — спрашивал Назир, подбрасывая высоко вверх — слишком высоко, по мнению бабушки, — маленького сына Ариубат.
Бабушка с беспокойством протянула к ребенку руки.
— Не бойтесь, Назир просто хочет научиться нянчить детей, — подпустила шпильку Ариубат.
Назир не оставил удар без ответа и принялся рассказывать, как Ариубат еще до замужества целый день возилась с чьим-то ребенком, но тут почувствовал, как в его рукав потекло что-то теплое, и скоренько вручил бабушке ее внука.
— Вот разбойник!
Ариубат смеялась.
— Он тебе отплатил за твой не в меру острый язык.
Бабушка унесла Батырчика, а Назир говорит Ариубат:
— Еду, пожелай мне доброго пути.
— Один?
— А чего мне бояться?