— Возле самого здания убрать. Завтра, когда кончат окраску зала. А еще что, вы сами должны знать. Ну?
Асхат пожал плечами.
— Не знаю.
— Я знаю, — улыбнулась Лариса и покраснела. — Самим надо прихорошиться. В парикмахерскую сходить, прическу сделать...
— Верно! — Сокуров засмеялся от души. — Мы сами должны быть красивыми, очень красивыми.
— Комиссия когда приедет? — спросил Асхат.
— Послезавтра.
— Значит, время еще есть.
— Есть, но немного. Завтра все должно быть закончено. Вы Малкарова не видели?
— На головной вроде поехал.
— Поеду за ним. Его Батыр Османович разыскивает.
Сокуров уехал.
И вот он настал — день, которого с таким нетерпением ждали не только сами строители, но и весь район. День ясный, солнечный. Легкий ветер приносит мягкую прохладу. Лица у людей радостные — праздник, время веселья и поздравлений. Должен приехать Темболат Алиевич. Его все ждут.
Но вот поднялась вдали на дороге туча пыли, а из нее вынырнула, сверкая никелем в косых предвечерних солнечных лучах, «Волга» секретаря обкома. Машина остановилась поодаль, Темболат Алиевич вышел и направился к собравшимся. То и дело останавливался поздороваться с тем, с другим, улыбался, поздравляя.
— Ну как, товарищ Баразов, все готово?
— Теперь все, — отвечает Батыр, намекая, что ждали только секретаря обкома.
Темболат Алиевич глянул на часы.
— Вроде бы не опоздал, приехал к назначенному часу. Давайте начинать.
— Начинать будет Сокуров.
— Можно и так, но лучше веди сам.
Батыр спорить не стал и, когда в зале все успокоились, предоставил слово Темболату Алиевичу. Секретарь обкома говорил тепло. Баразов слушал, как произносит он имена Асхата, Ларисы, Хусея, Башира, Сокурова, Малкарова, — и радовался, и гордился. Заметил в зале Асхата и улыбнулся.
Темболат Алиевич закончил речь свою так:
— Символично, товарищи, что электростанцию нашу открываем мы в дни подготовки к столетию со дня рождения Ленина. Мы решили назвать нашу ГЭС именем вождя.
Секретарь перерезал ленточку перед входом в машинный зал и включил рубильник. Лампочки Ильича загорелись в вечерней мгле. Все зааплодировали.
Темболат Алиевич поздравил строителей и вручил награжденным Почетные грамоты.
Было еще несколько выступлений, потом начался концерт.
— Ордена товарищи получат позже, — сказал Баразову секретарь обкома. — Поздновато представили к наградам...
— Ничего, лучше поздно, чем никогда, — отвечал Баразов. — Эти награды — стимул и для дальнейшего. Мы будем строить завод.
Секретарь обкома уехал еще до ужина, а Батыр остался со строителями и пробыл допоздна. Танцевал и ужинал, и поднял тост за успех общего дела.
Перед отъездом Батыр Османович поговорил с Асхатом. Асхат стоял и смотрел вслед уезжающей машине Баразова, когда к нему подошел Башир.
— Асхат, что будем делать с нарушителями порядка?
— Что ты имеешь в виду? — встрепенулся Асхат.
— Не что, а кого? Хусея с Ларисой,
Асхат рассмеялся.
— Разве вопрос еще не решен?
— Не в этом дело. Хусей считает, что неудобно говорить о свадьбе, пока не снят еще траур по Назиру.
Будь Хусей сейчас здесь, Асхат от души обнял бы его за такую деликатность. Баширу ответил:
— Горе не должно мешать радости. Поезжай в аул, поговори со старшими, посоветуйся.
— Я так и хотел,
— Ну и поезжай, коли хотел. Лариса как?
— Лариса хочет ехать, но Хусей, мне кажется, предпочел бы, чтобы она осталась здесь.
— Ладно, время еще есть.
Башир побывал у Азамата, с которым увиделся впервые только на похоронах Назира и которого очень стеснялся. Азамат намерение молодых людей одобрил. Пригласил Башира к себе, но тот отказался скрепя сердце, потому что на самом деле очень ему хотелось побывать в доме у Азамата.
— Автобус уйдет, — пробормотал парень, не слушая сожалений Азамата, и пустился к остановке.
Строители ГЭС получили отпуск на месяц и разъехались по домам. Вернуться они должны были в первых числах декабря.
Пришла зима, легли снега. Ветер выл в горах. Солнце показывалось редко и почти не грело, а старый Конак ворчал: «Ишь, прячется в тумане, как медведь в берлоге. Выглядывало бы почаще...» Но солнце, должно быть, не слышало его воркотни.
На ферме у Фаризат вовсю кипит учеба. Здесь, можно сказать, все — заочники университета, кроме разве Конака. Фаризат учиться кончила и теперь помогает другим.
— То, что я знаю без всякого высшего учения, вам ни в каком институте за десять лет не узнать, — прищуривает один глаз старый Конак. Он все дивится на Фаризат, которая собирается теперь в аспирантуру.