— Смотрю я на тебя, — говорит Конак, — и просто не могу понять. Ты же сама радовалась, что окончила учебу. И мы радовались. А теперь тебе чего надо?
— В аспирантуру надо поступить.
— Ты же говорила, что ученью конец...
— Скажи, дорогой Конак, иссякают ли реки, которые берут начало в ледниках?
— Нет, на моем веку такого не было.
— Так и ученье. Ему конца нет.
— Ладно, дочка, тебе видней.
Конак идет взглянуть на коров в теплых стойлах. Упитанные, гладкие, они флегматично пережевывают свою жвачку и, завидев Конака, тянут к нему с мычаньем головы. Он отвечает каждой, гладит их и так проходит коровник из конца в конец. Заходит он в телятник и здесь снова встречается с Фаризат.
— Как думаешь, дочка, не холодно здесь?
— Нет, Конак. Теплее не нужно.
— Почему?
— Если выпустить их из очень теплого помещения во двор, могут простудиться с непривычки. Нормально.
— Ну, ладно. Чего же им не хватает?
— Да всего хватает, вроде бы.
— Вроде бы да. Но я тебе, Паризат, вот что скажу. Раньше скотину и зимой держали всего лишь под навесом, и ничем она не болела. А теперь нянчимся с телятами, как с малыми детьми, а все равно от болезней не можем уберечь. Непонятно мне это, Паризат.
Фаризат ничего не отвечает на сетования старика.
Адемей пасет отару на заснеженном склоне. Отара хороша. В этом году получили по девяносто четыре ягненка от каждой сотни маток. Адемей и Салих рассчитывают, что в будущем году получат более ста ягнят от сотни. Все основания для этого есть, только бы самим не подкачать.
К вечеру от Дыхтау поднялся туман и двинулся в сторону аула. Не миновать бури — это Адемей знает. Чабан завернул отару к кошаре. Салих вышел ему на помощь.
— Ну как, Салих? Посчитал? — спросил старик. — Что получается?
—Д а получается, что ты сосчитал верно. По девяносто четыре.
— Неплохо. На будущий год, да поможет нам аллах, и за сто перевалим.
— Я тоже так думаю. Мне только досадно, что в этом году до сотни не дотянули.
— А у других-то как дела? У соседей?
— Кто их знает. Азамат говорит, хорошо и у них.
— Тогда, джигит, давай поступим вот как. Если у них показатели выше, на собрание поеду я, а если выше у нас — ты поедешь.
— И в том, и в другом случае ехать надо тебе, Адемей.
— Ты со мной не спорь, пускай будет по-моему.
Салих не стал больше перечить старику. «К тому времени многое может измениться. Азамат или Кичибатыр приедут, тогда и решим».
Адемею все же любопытно, как дела у других чабанов. Встал, надел тулуп и сказал Салиху:
— У меня есть к тебе просьба. Выполнишь?
— Почему не выполнить, если смогу.
— Поздно уже, правда, но до аула недалеко. Сходи, узнай, как у других.
— Я и сам хотел сходить, только не знал, как ты к этому отнесешься, Адемей.
— Сходи. Расспроси обо всем. О соседях.
— Хорошо.
— Сегодня возвращаться и не думай. Ночуй дома, а утром возвращайся. Малыша нашего навести.
Салих быстро оделся, взял ружье и, попрощавшись с Адемеем, ушел.
Шел он почти в полной темноте, да ноги сами уже знали дорогу, каждый ее камешек, можно сказать. Тихо кругом, только издали, со стороны Джора, доносится какой-то едва различимый вой. «Когда идешь с ружьем, — думалось Салиху, — и зверя-то никакого не встретишь, а выйди без ружья — обязательно попадется...» Он шагал и шагал, и казалось ему, что он слышит стук собственного сердца.
Остановился, поглядел на аул, сверкающий россыпью электрических огней. Вот так, сверху, в темноте, аул похож на город: дома построены на разной высоте, и кажется, что огни горят в многоэтажных зданиях. Так, по крайней мере, может подумать человек, который увидит аул ночью впервые. Салих попробовал определить, где же его собственный дом, но не смог. «Еще заблудишься», — подумал он, улыбнулся и начал спускаться. Соседская собачонка с лаем бросилась ему под ноги. Салих глянул в сторону правления, там света не было. Он зашел ненадолго к себе, потом вышел и отправился к Азамату.
У Азамата еще не спали. Старик играл с внуком.
— Какой ты нынче поздний гость! — сказал Азамат Салиху, приветливо здороваясь с ним.
— Наверное, не так уже поздно, если дед с внуком еще не спят, — возразил чабан и, взяв мальчугана на руки, принялся качать его на колене. — Хороший парень! Подрос. А отец-то где?
— Отца мы видим редко. — И Азамат пощекотал мальчонке живот.
— Адемей велел обязательно проведать своего внука. Уж извини, что пришел поздно.
Салих решил не заговаривать пока что о делах — лучше начать исподволь, чтобы не обидеть Азамата. Поэтому он расспросы свои начал, так сказать, обходным путем. Мало-помалу узнал, что в отаре Боташа получено по девяносто семь ягнят от сотни маток, что всех обогнал Зекерия — у них в отаре по сто одному. Не намного отстал от Зекерии и Джамал, который зато оказался впереди всех по настригу шерсти.