— Стало быть, мы позади? — не удержался от вопроса Салих.
— У вас по девяносто четыре?
— Да.
— Но зато у вас потерь меньше всех.
— Это радость небольшая. Потерь вообще быть не должно. Совсем! Мы еще не умеем, как надо, ухаживать за ягнятами.
— Ну, конечно, было бы прекрасно, если бы потерь совсем не было, а ягнят получили бы по сто тридцать от сотни маток. Но и наши результаты хорошие.
— На будущий год, Азамат, мы обязательно получим больше сотни.
— Верю.
— У соседей-то как, Азамат?
— Да, видишь ли, друг, не хочется хвастаться, но приходится сказать, что наш колхоз занял в районе первое место.
Салих просветлел. В это время в комнату вошла Ариубат, накрыла на стол к ужину, взяла у Салиха сынишку и, сказав: «отведайте нашего угощения», вышла.
— Садись к столу, Салих, — пригласил и Азамат, доставая из буфета бутылку коньяку и рюмки. — За твое здоровье, Салих.
— Спасибо, Азамат, будь и ты здоров долгие, долгие годы.
— Угощайся. — Азамат сам положил себе жаркое и принялся за еду.
Аппетит у Азамата поистине завидный» За столом он обходится всегда без помощи ножа и вилки. «Отец мой ел именно так, — шутит он, когда над ним посмеиваются, — быть бы мне на него хоть в чем-нибудь похожим!» Салих из вежливости тоже ел руками. Ариубат принесла яблоки, и чабан поспешил взять одно.
— А мясо? — спросил Азамат.
— По мясу мне скучать не приходится. А яблок хочется.
«Зря мы нашим чабанам не посылаем никакой зелени», — подумал Азамат, глядя, как смачно откусывает Салих большие куски от сочного плода. Надо эту оплошность исправить. Пища-то у них там, что ни говори, однообразная.
— Как там наш дедушка, Салих? — спросила Ариубат.
— Хорошо, только по Батырчику скучает.
— Э, наш джигит скоро сам станет подыматься в горы, верно, мальчуган? — И Азамат взял у невестки внука. — Он у нас уже кое-что понимает.
— А где Ханифа? На ферме?
— На ферме.
Салих стал прощаться.
Вернулся он в кошару наутро и рассказал Адемею новости.
— Батырчик твой кругленький, как мячик, румяный. И, видать, смышленый паренек.
— Да, мальчишка хороший. Скучаю я по нему. Так бы и прижал к сердцу.
Салих вспомнил свое сиротство. Когда он думал об этом, хотелось быть одному.
— Отдыхай, Адемей, я пойду к отаре, — сказал он и, не дожидаясь ответа старого чабана, ушел.
8. ЗОЛОТЫЕ ЧАСЫ
Горный район живет своими каждодневными заботами. Зима-старуха еще крепится, уходить не хочет, но весной уже пахнет.
В конце февраля состоялось районное совещание животноводов. Съехались передовики из всех колхозов. Разговор был серьезный, не обошлось и без споров.
Доклад делал Батыр, пришлось говорить не только об успехах — а их немало, но и о недостатках, их тоже еще достаточно. Недостатки признать — полдела, главное состоит в том, чтобы найти путь к их устранению. Батыр начал рассказывать об опыте передовиков и увлекся. Он заговорил о Конаке и Салихе, головы находившихся в зале повернулись в ту сторону, где сидели старый пастух и молодой чабан. Конак заерзал на месте и побагровел: а вдруг Батыр начнет его критиковать. За что? А очень просто — он уже стар и отстает от молодых... Салиху тоже было не по себе, он думал, что Батыр Османович пристыдит их с Адемеем за низкие по сравнению с другими показателями прироста отары. Горбоносый Жамал подтолкнул плечом Конака и начал было подшучивать над Салихом, но тут все услыхали, как Баразов говорит:
— На молочной ферме, где пастухом Конак, от каждой коровы получили по теленку. И только один теленок пал, и не по вине пастуха.
Жамал уже не подшучивал. Поздравил Конака. Глядя на это, и Салих поднял свою низко опущенную голову. Ему стало весело, боялся он теперь одного, что Конак захочет выступить. Вылезет, чего доброго, на трибуну и заведет свою «песню о Мескуа». Его рассказы всем надоели, как бы не стали смеяться над стариком.
А Баразов тем временем продолжал:
— Надо попросить Конака поделиться с нами здесь своим опытом. Правление колхоза премировало пастуха, а сегодня мы должны ему еще раз сказать спасибо. Стоит похвалить и чабана Салиха. Парень молодой, но смелый. Он был инициатором начинания, которое уже принесло плоды, он настаивал на том, что необходимо улучшить породность овец. Он и Адемей на практике осуществляли такую работу. От каждой сотни маток сохранили по девяносто четыре ягненка. Вы скажете: у них не самые высокие в этом отношении показатели. Но ведь дело-то новое, товарищи, вот что ценно.