— Некогда. Разреши мне в райком позвонить.
— Звони, пожалуйста. — Кичибатыр пододвинул Сокурову аппарат.
Сокурову, однако, скоро стало жарко в одежде. Снял шапку, расстегнул, а потом и совсем снял пальто.
— К доброму совету надо прислушиваться сразу, — заметил Кичибатыр.
— Это было бы замечательно, особенно если бы сразу становилось ясно, что дают добрый совет, — в тон ему отвечал Сокуров, набирая номер райкома.
— Мне товарища Баразова... Тоня, это ты? Здравствуй! Да, это я. У себя Батыр Османович? Ну? Когда, когда? А-а, через четыре часа! Не запаздывает? Ладно, ладно, это я просто так спросил. Через четыре часа буду у вас.
Он повесил трубку.
— У тебя, я вижу, срочное дело? — спросил Кичибатыр.
— Угадал. Люди нужны срочно и до зарезу.
— И много?
— Сколько найдем, всех возьмем.
— До весны могу дать вам сезонников.
— Много?
— Человек сорок.
— Тогда мне и в райком ехать незачем.
— Не забывай только наш уговор — до весны.
— Если ты не очень занят, поедем вместе к Андрею Васильевичу.
— Сначала договоримся с Азаматом.
— Хорошо. А он здесь?
— Должен быть дома, пошел туда.
Кичибатыр позвонил Азамату:
— Азамат? Тут понимаешь, какое дело... — И он рассказал о разговоре с Сокуровым. — Пускай поработают, чего им зря болтаться? Да, это верно. Но я сам поеду и твердо договорюсь...
— Ну что? — спросил Сокуров, с нетерпением ожидавший окончания переговоров.
— Согласен. Только боится, что весной наших людей не отпустят.
— Так поедем и договоримся.
— Поехали быстрее.
Шофер был удивлен переменой направления, но куда больше удивился Крылов.
— Что случилось, Ахмет Гумарович?
— Я нашел вот у них в ауле сорок человек, так что в райком и не обращался. Кичибатыр выручает нас.
— О, да он прямо ангел с небес, а не человек!
Кичибатыр, хоть его и назвали ангелом, поделился своими опасениями:
— Мы, товарищ секретарь, — ответил ему Крылов, — ваши заботы понимаем. Люди за один-два месяца освоят специальность, и мы, конечно, их терять не захотим в самый разгар строительного сезона. Подумайте, правы ли вы по отношению к этим людям? Мне кажется, вы даже обязаны направить хотя бы сорок — сорок пять человек на стройку. Это же молодой рабочий класс...
Андрей Васильевич уговаривал долго. Кичибатыр пошел и разыскал Асхата. Тот отнесся к делу с большой горячностью.
— Ты, Кичибатыр, не возражай, прошу тебя. Крылов прав. Ну, подумай, как следует, — ведь люди в большинстве своем станут заводскими кадрами. Я собирался ехать в аул и потолковать с комсомольцами.
— А если у нас косарей не хватит?
— Поможем. По выходным дням будем вам помогать,
— Азамат меня живьем проглотит.
— Если и проглотит, так только от неумения видеть перспективу.
— Мне это будет все равно, коли я окажусь проглоченным... А колхоз сильно пострадает.
Кичибатыр сказал это так серьезно, что Асхат не сразу понял шутку. Потом засмеялся.
— Извини, Кичибатыр. Лучше пускай отец меня проглотит. И ругает пусть меня одного.
— Ладно, — сказал Кичибатыр, и они с Асхатом пошли к Крылову.
— Ну, какое принято решение? — спросил Крылов, который видел, что они стояли и спорили.
— Немного по-другому, чем предлагали вы. Разрушили ваши замыслы.
— Это непохвально, товарищ комсорг, — улыбнулся Крылов. — Как же?
— Да я говорю, Кичибатыр, что на стройку надо послать не сорок, а больше.
— Молодец, Асхат Азаматович! Таким образом можешь разрушать все мои замыслы. Очень рад. Когда же будут люди?
— Завтра, — отвечал ему Кичибатыр. — Пускай Асхат сейчас едет со мной, а завтра к обеду посылайте машину.
— Без него, значит, не рискуете? — Крылов положил руку Асхату на плечо.
— Да, лучше действовать совместно.
— Ахмет Гумарович, а как с поездкой в район? Ведь, кроме главного дела, есть и второстепенные, но такие, что мы сами не решим, — обратился Крылов к Сокурову.
— Сейчас отправляюсь. Время еще есть, успею, — сказал тот.
В дорогу отправились втроем — Сокуров, Кичибатыр и Асхат.
Весенняя пора для чабанов и радость, как для всех прочих людей, и забота — начинается окот. Адемей, однако, с такими заботами привык справляться, а ягнятам он рад необычайно. Очень любит смотреть, как малыши шалят, играют на траве и вдруг все разом шарахаются в сторону, будто убегают от кого.
Молодые овцы стараются не спускать глаз со своих драгоценных детенышей, носятся с блеянием, разыскивая озорников. А старые мамаши пасутся на сочной траве, не проявляя никакого беспокойства.