— Согласны, согласны! — закричали все хором. А скромница Ариубат встала и, сильно покраснев, добавила:
— Только с одной поправкой: каждый может жениться на той, которую он любит, если и она любит его...
Азамат едва усидел на месте. Стул под ним скрипел, как, бывало, колеса старинной арбы на крутом подъеме. Председатель весь вспотел от злости и от стыда... Пришлось, конечно, выходить на трибуну. Пришлось, можно сказать, оправдываться перед всеми этими юнцами, сводить все к шутке, к тому, что он, мол, хотел проверить, какой у него зять, да только сделал это не совсем удачно. Кто не научился камни бросать, попадает всем в голову... А Назир не постеснялся почтенного человека выставить на смех... Неприятная была история, к чему ее поминать на каждом шагу? Азамат не хотел ничего плохого, обиделся на сестру и на племянницу — так как же не обижаться? И почему это пережиток? Но ребята вообще молодцы! Как здорово они говорили о коммунизме, какие чистые у них сердца! Ведь это и нужно прежде всего — чистое, честное сердце, честный труд. Это основа основ.
Азамат улыбается. Счастливое поколение! Им-то и жить при коммунизме. Жить без обмана, без воровства, без лжи, взаимных попреков и косых взглядов... Трудиться самоотверженно и радостно. Хоть бы одним глазком заглянуть к ним в окошко, на один бы денек попасть туда! Да где уж — годы, старик, годы... Но разве и я не стараюсь? Разве и я не делаю все, что в моих силах, чтобы приблизить это светлое время? Вот приехали к нам геологи. Будут искать руду. Нужное это дело, хорошее дело...
Группа геологов между тем все выше и выше поднимается в горы. Идут гуськом вдоль горной речки, по узкой тропинке, и чем дальше идут они, тем сильнее неодолимое обаяние суровой красоты гор.
Белые плотные облака сидят на горных вершинах, как папахи на всадниках. Но вот ветер подбирается к ним, поднимает папахи все выше — и уже плывут по небу, разбегаясь и тая, белые клочья овечьей шерсти. И обнажаются сверкающие льдом вершины.
Валя и Николай все это видят впервые. Дух замирает от необъятного простора, горный воздух кружит голову, хочется остановиться и смотреть, смотреть...
Но Борис Петрович то и дело поторапливает их:
— Не отставайте, ребята! Успеете еще и налюбоваться горами, и ноги себе набить на этих кручах.
— Борис Петрович! Может, сделаем привал? — спрашивает Ахман, который и сам не прочь немного отдохнуть.
— Что ж, не возражаю. — Борис Петрович смотрит на часы. — Посидим часок и с новыми силами двинемся дальше... — И, быстро заглянув в блокнот, добавляет: — Ахман Даудович.
— Называйте меня, пожалуйста, просто Ахман.
— Хорошо. Вы извините, я плохо запоминаю имена и отчества и часто путаю их: потому и записываю. Скажите, как называется вон та вершина?
— Уллу-Тау — Большая гора.
— А та, что пониже?
— Гитче-Тау — Малая гора.
Потапов записывает оба названия в свой потрепанный блокнот.
— Пожалуй, названия ваших гор легче запомнить, чем имена ваших людей.
Подошли Валя и Николай. Они успели набрать образцы минералов. Все уселись под деревом, в тени, на самом берегу быстрой и шумной горной речки.
— Валентина, гляди, река белая, совсем белая, в-о-н там, — старается перекричать грохот воды Николай. — Я такой нигде не видел.
— Это от пены, — объясняет Борис Петрович, — горные речки почти все такие. Особенно здесь, на Кавказе.
Валя поднимает голову и замечает орла, парящего в вышине на неподвижно раскинутых крыльях.
— Борис Петрович, смотрите, орел! Коля, сфотографируй его, пока он над нами!
— Не спешите, Валечка, — успокаивает ее Ахман. — Орлов у нас много, увидите еще не раз.
Он тоже запрокидывает голову, следит за полетом орла и думает в это время, что до сих пор сам он, родившийся и выросший здесь, почти не замечал красоты родных мест.