Работа Дэнни была простой. Сидеть. Наблюдать. Ждать. Уходить в шесть, когда появляется утренняя смена, чтобы вычистить печи. Несмотря на это, Дэнни, как и большинство людей, боялся покойников. Даже в лавках мясников редко увидишь целую тушу. Все, что можно там найти, — аккуратно разделанное мясо. Ни свиных голов с глазами и ушами, ни покрытых шкурой коровьих ног.
Так что да, сказать по правде, эта работа пугала Дэнни. Но, похоже, других вариантов у него не было. Тридцать лет он проработал мастером на заводе. Вытачивал дифференциалы для тракторов. Гордился своим тяжелым трудом. День за днем надевал армированный защитный комбинезон. И что? Он был профессионалом с многолетним опытом. Вот только в сорок лет его скрутило остеоартрозом. Боль в спине была такой, что он не мог разогнуться. Через неделю после того, как ему стукнуло пятьдесят, его уволили: он брал слишком много больничных. Если ты болеешь недолго, тебе сочувствуют и дарят открытки. Стоит слечь, и тебя начнут презирать. Как дикие псы, набрасываются на ослабевшего члена стаи — общество отвергает больных.
Но, слава богу, он нашел новую работу. Надо было за нее держаться.
«Занимайся делом, — твердил он себе. — Не позволяй воображению взять верх». Это совсем не просто, когда знаешь, что там, за стальными дверьми двадцать человек: мужчины, женщины и даже дети — превращаются в прах, который завтра пойдет на удобрения, если не окажется в погребальных урнах.
Дэнни направился в комнату отдыха для сотрудников. Местечко было захламленным. На стенах — плакаты с голыми девушками, графики дежурств, циркуляры профсоюзов. Низкий стол был усыпан крошками, кусочками бекона и фольги, в которую заворачивали сэндвичи, всюду валялись использованные чайные пакетики и расплывались коричневые круги. По радио какой-то ковбой на полставки завывал о том, как его лучшего друга убили в баре по пути в Мексику. Дэнни вернулся на погрузочную площадку.
Некоторое время он смотрел на двери печи. Она влекла его, как магнит. Дэнни сделал шаг. Еще один. Он оказался у дверей прежде, чем понял это. Стеклянный глазок в дюйм толщиной казался белым от бушующего внутри пламени. Заглянув в него впервые, Дэнни был потрясен. Он посмотрел туда, думая, что различит только смутные продолговатые контуры гробов, пожираемых огненным адом. Но увидел нечто совсем другое.
Он сглотнул наполнившую рот горечь. Его вновь замутило, в ушах зазвенело, мышцы шеи заныли от напряжения.
— Не обращай внимания, Дэнни… потерпи еще десять лет и выйдешь на пенсию.
Посмотрев в глазок в первый раз, он сначала ничего не увидел. Это было как глядеть в одно из окон, вырубленных в стене бассейна, — тех, что под водой. В синем мареве иногда видны очертания тел — движения рук и ног среди пузырьков, стоит кому-то нырнуть. В этих стенах вместо воды бушует огонь. Заполняет печь, словно жидкость.
Постепенно, когда его глаза привыкли к сиянию, он различил в пламени продолговатые контуры. Затем внезапно, как по сигналу, покойники сели в своих гробах. Его глаза полезли на лоб, он замер. Осталось только смотреть, как двадцать мертвых мужчин и женщин застыли в голубой пелене горящего газа.
Мау-уррр… Мау-мау— уррр-аррр…
Когда они начали стонать, Дэнни отшатнулся от глазка так резко, что у него прострелило позвоночник. Он попятился, схватившись за спину. Проклятые мышцы просто кричали от боли.
Мау… уау… Ук-ук-ук-урррр…
Теперь он знал, что это просто газ вырывается из ануса или горла. Но тем не менее звук был ужасный… просто кошмарный. Словно они просились наружу. Словно огонь причинял им боль.
— Боже, похорони меня, когда я умру. Пожалуйста, похорони меня.
Он посмотрел в глазок:
— Не оставляй меня там, с… о, господи!
В печи, среди огня и света, он видел двадцать горящих мужчин и женщин. Они работали.
— Как ночка, Дэнни?
Один из парней из утренней смены вошел, улыбаясь и размахивая пакетом сэндвичей.
— Хорошо… Все тихо, да?
— Как в могиле, — рассмеялся тот. — Увидимся. Мне пора на свалку.
Во рту у Дэнни было сухо, словно в печи, из которой утренние работники скоро начнут выгребать пепел. Он не знал, отчего не лишился речи, как смог доехать до супермаркета и купить бутылку виски, которую выпил, пока жена была на работе. Позже он надрался так, что не мог ходить, но слова все сыпались изо рта: