… Катрин ван дер Вальдермейн не ждала от судьбы ровно ничего хорошего с того момента как французы осадили их город. Кормилица и няньки достаточно рассказали ей о войне что бы она могла составить себе представление о судьбе благородной дамы, захваченной врагом. Когда пьяные солдаты вытащили ее из укрытия, она поняла что все, конец, совсем скоро встреча с Создателем и только и могла что молиться об избавлении от бесконечного ужаса насилия.
Избавление пришло совсем не с той стороны. Негодяев не поразило молнией, земля их тоже не поглотила. Она просто перешла из рук в руки, вот и все. Но один – лучше чем пятеро. И дворянин лучше, чем пьяный сброд. Самое страшное сейчас – вернуться на улицы, забитые пьяной солдатней. Ей надо остаться здесь, под покровительством французского офицера.
Она себя не обманывала, покровительство можно было купить только одной ценой, но эта цена казалась такой ничтожной по сравнению с пережитым сегодня ужасом… К тому же захвативший ее юноша не казался ни злым, ни жестоким, и был хорош собой.
Ужин был настолько неплох как только мог быть ужин в горящем городе, даже вино нашлось, - далеко не самое лучшее, но вполне… Оливен так и не появился, за что Рауль был ему только благодарен – болтовней лакей мог вывести из себя любого, даже самого спокойного человека, и виконт сильно подозревал, что именно по этой причине отец отослал Оливена из Бражелона. Зато лакей мог откуда угодно достать что угодно из-за чего Раулю люто завидовали дворяне Конде и офицеры Граммона.
Катрин сидела напротив, глядя в стол. У нее было приятное чистое лицо с огромными серыми глазами в которых мелькало что-то напоминающее страх. Попытки Рауля завязать разговор потерпели неудачу — Катрин отвечала только на прямые вопросы, после чего опять умолкала.
- Пора спать, мадемуазель, – тихо сказал Рауль, вставая из-за стола. – Ваша комната налево по коридору.
Она ушла, виконт же еще несколько минут сидел откинувшись на спинку стула, чувствуя, что все тело как свинцом залито.
Наконец он с усилием встал и пошел к себе.
III
Катрин сидела на его кровати – черный силуэт на фоне оранжевого от огня окна.
- Ваша комната дальше,— тихо сообщил он. – вы ошиблись дверью.
Она что-то неразборчиво произнесла, что — он не понял и глянул вопросительно.
- сегодня должна была быть моя свадьба,— повторила она на ломанном французском.
- Где ваш жених?
- Не знаю. Был на крепостной стене.
Значит, убит. Может быть и им, Раулем. Или де Гишем. Они не смотрели на лица противников. Солдаты не обращают внимания ни на что кроме победы. Победителям достается все и поэтому в его спальне сейчас бывшая невеста убитого врага. Все правильно, но почему он не может сейчас сделать шага? Катрин не шевелилась
- Вы любили его? — спросил Рауль.
- Мы были вместе. Два раза.
Он медленно подошел, опустился на одно колено.
- Я не настаиваю, что бы третий раз был со мной, мадам. Я не могу вас принуждать, и не собираюсь делать что-то против вашей воли.
Вместо ответа Катрин положила руки ему на голову.
- Я боюсь,— сказала она.— Мне страшно.
Он коснулся ее - сначала руками, потом губами, потом всем телом.
Прикосновение к мягкой гладкой коже рождало какие-то смутные воспоминания, которые не отступали даже от растущего удовольствия и восторга.
Он снова и снова погружался в женскую суть, снова и снова испытывая странную смесь желания, удовольствия и узнавания. Катрин что-то шептала, иногда вскрикивая, но этот шепот был такой же частью обстановки как багровое зарево за окном.
Де Гиш появился назавтра в полдень, был слегка помят и встревожен.
- Я обыскал полгорода,— заявил он вместо приветствия.—Ты как сквозь землю провалился.
Рауль мог сказать ему тоже самое, поэтому промолчал, выразительно вскинув брови.
- Завтра выступаем. Через час надо быть у принца. Что с тобой вообще?
- Ничего,— соврал Рауль.
- Это в последний раз?— спросила ночью Катрин.
Он молча притянул ее к себе и опрокинул на спину.
- Стой,— она уперлась ладонями в его грудь.— Я спрошу кое что…
- Спрашивай.
- У тебя есть мать?
- Какая разница?
- У тебя она была?
- Зачем тебе это знать?
- Я так и думала…
- Ты уходишь,— сказала она.— Это был последний раз. Мы не встретимся. Мне снилось, что мой жених жив. Мне снилось, что ты мертв. Мне снилось, что виной всему – твоя мать, которую ты не знаешь.
- Сны – обман. Я жив, и как может быть виноватой в чем-то та, которой нет?
- Потому что ее нет, а ты каждую ночь искал ее. Женщины чувствуют когда мужчина не с ними. Даже то, что мы еще юны, не меняет ничего. Ты будешь искать ее всю жизнь, а когда найдешь – помоги Господь той женщине, пусть я ее ненавижу заранее.
- Не выходи из дома этот день, пока мы не уйдем– солдаты будут злы. Я оставил деньги на столе… Нет, это не за то, что было, это что бы ты купила себе новую одежду взамен разорванной.
- Оставь мне что-то на память о себе.
- Тебе снилось, что твой жених жив.
- Сны – обман. Оставь мне на память что-то о себе.
Он поцеловал ее и шагнул за порог.
Снова лил дождь.