— Даже не знаю, стоит ли говорить. Я не знал, что вы с Эпсоном были друзьями.
— А кто вам сказал, что мы были друзьями? Перекидывались словечком в лифте, встречались на всяких тусовках. Но друзьями? Умные судьи не дружат друг с другом. Вы это и сами скоро поймете. Но я вижу, что вы пришли сюда по делу. Я слушаю.
Судья уставился на собеседника.
Буше проглотил остатки бурбона, который ожег ему горло.
— Очень давно Рой Эпсон совершил один неблаговидный поступок, — сказал он. — Мне стало об этом известно. Потом я встретился с агентом ФБР, который подтвердил эту информацию.
— Какой такой поступок?
— Взятка.
— Всего-то?
— Возможно, еще и убийство.
— А доказательства есть?
— У меня — нет.
— Тогда больше не повторяйте это вслух. Сами знаете, что не стоит. — Вундт поднялся, взял графин и налил им обоим по новой. — Все мы рано или поздно допускаем промахи. Штука состоит в том, что мир ни в коем случае не должен об этом знать. Но в любой талантливой юридической голове таятся все мыслимые личностные расстройства. Это как сидеть на флагштоке. Болтаешься там один, без всяких связей с другими людьми, а они таращатся на тебя снизу и гадают: упадешь ты или спрыгнешь. У некоторых сдают нервы.
— Вы хотите сказать, что у судьи Эпсона сдали нервы? — удивился Буше. — А у меня есть сведения, что он брал взятки, а может, и того хуже. Почему дело закрыли?
Вундт рассматривал ковер.
— ФБР разобралось в этой истории и передало материалы судье Эпсону. Почему? Возможно, не нашли никаких доказательств. Возможно, хотели держать его на коротком поводке. А может, поняли, что, если предъявить юристу претензии в несоответствии занимаемой должности, потом хлопот не оберешься. Кто их знает? В любом случае, его уже нет в живых. Его скоро похоронят. Да почиет в мире. Оставьте вы это, Джок.
Буше встал.
— Постараюсь, — сказал он.
Судья Вундт смотрел ему в спину, покачивая головой.
Глава 3
Буше отпустил сотрудников, которые честно трудились с ним после окончания официального рабочего дня; потом спустился на лифте в подвальный этаж, сел в свой пикап и поехал домой. Машин на дороге было мало. В зеркало заднего вида он приметил две фары. Через десять минут не осталось никаких сомнений, что его преследуют. Вернулся Пальметто. Ну что же, интересно будет узнать, что он думает о смерти судьи Эпсона. Буше остановился на парковке перед дешевым универсамом. Пальметто встал рядом. Только оказалось, что это не Пальметто.
Из машины вышла женщина за сорок. Подошла к капоту своей машины, остановилась между Буше и универсамом.
— Судья Буше, мое имя Рут Калин. Я не произносила его уже двадцать лет.
Он подошел, протянул руку. Она крепко ее пожала.
— Очень рад познакомиться, — сказал он.
— Вы меня знаете?
— Боб Пальметто упоминал ваше имя.
Она боязливо огляделась.
— Мы можем где-нибудь поговорить?
На ней были спортивный костюм и кроссовки. Ему пришла в голову удачная мысль.
— Я только что записался в новый спортклуб. Меня там никто не знает.
Он назвал адрес, и они поехали, каждый на своей машине.
Через двадцать минут они прибыли к торговому центру, в котором располагался спортклуб. Машин на парковке было мало. Джок втиснулся на свободное место, она встала рядом. В клуб они вошли вместе и направились к соковому бару.
Судья заказал две колы. Они сели, на столе появились две охлажденные банки. После этого их оставили наедине.
Буше вскрыл банку, глотнул, разглядывая собеседницу. Она выглядела старше, чем он полагал. Но если убрать резкие морщины у глаз и губ, выглядела она здоровой, даже тренированной. Тип лица у нее был средиземноморский; вьющиеся черные волосы подстрижены коротко. Она не носила никаких украшений.
— Надо полагать, о появлении мистера Пальметто вы узнали раньше, чем я, — начал Буше. — А до того, как я понимаю, вы не разговаривали более двадцати лет.
— Мы и тогда ни разу не разговаривали, — ответила она. — Я его никогда не видела. Знала только по имени. На судебном заседании после убийства Декстера ни он, ни я не присутствовали. Когда я узнала, что судья Эпсон скончался, я позвонила в окружной суд и выяснила, что его дела переданы вам и что Пальметто предстал перед вами по старому обвинению. Я поняла, что он вам доверился. Если он счел, что вам можно доверять, то и я последую его примеру. Говорил ли он обо мне для протокола? — спросила она.
— Нет. У нас был еще один короткий разговор, когда я освободил его, и еще один… позднее.