Не считая двух пленников с пиратского острова, а также вычеркивая меня и моих супруг, соотношение полов на борту у нас получилось шесть к пяти в пользу сильного пола. Однако следовало сразу вычеркнуть почти супружескую пару из Травы и Сопрано – этим двоим друг с другом было слишком хорошо, чтобы на кого-то обращать внимание. А вот между остальными, как это иногда говорят, начали проскакивать искорки! Кажется, у кого-то сегодня ночью будет секс, хех. Тем более, уединится, в отличии от корабля, проще простого: отошел подальше по пляжу, прихватив охапку пальмовых листьев, загодя надерганных для лежаков – и придавайся любви сколько хочешь.
Пленников я вычеркнул не просто так: если фавн-плотник так и остался висеть в трюме в виде живой консервы, то Сольпугу я привез на берег и вручил кружку с ромом и снотворным, налитым один к одному. О чем честно сказал. Типа «извини, мужик, но мы тут отдыхать будем, а праздники жизни в полном объеме не про тебя». Однорукий гарпия отнесся к моему решению адекватно, выпил свою кружку и вскоре уже храпел в сторонке. Одной головной болью меньше. С другой причиной мигреней бороться предполагалось специальным рассолом за авторством как раз-таки Травы. Ну а если кто с кем-то не тем переспит – пусть сами разбираются, взрослые разумные, блин.
Спиртного было в достатке, но и с закусками мы тоже расстарались. Зажигательное сочетание, мешающее быстро скатиться в алкогольный угар и рухнуть на песок, оглушительно храпя. Вот уже и губная гармошка вплелась в гитарные запилы, начало наполовину впопад брякать эльфийское банджи, кто-то из опустевшей бочки сообразил эрзац-барабан. Переодически что-то замолкало, когда инструмент шел по рукам, а исполнитель срывался в плясовую. Со стороны это смотрелось особенно эпично – недаром Кирби устроилась рядом со мной, установив мольберт на треноге, приплавив к нему на воск несколько зажженых свечей.
Отлынивал от дикой дискотеки на краю земли сначала только я с гарпией, потом ко мне под бок приползла Шона, а под другой устроилась Лана.
– Боюсь, толкнут случайно, – смущенно и доверчиво ответила мне на незаданный вопрос ламия, поглаживая заметно округлившийся животик.
– А я просто всех распугиваю, – хмыкнула дорогумо. – Может, если б напилась – и пофиг стало, но…
И она тоже погладила свой животик.
Да, сегодня мы впятером на чае – птица тоже воздерживалась из соображений искусства. В смысле, рука с кистью не должна дрожать. Впрочем, трезвая голова не мешала Шелковице зажигать: сейчас именно она самозабвенно выбивала бешенный ритм из бочки. Кстати, получалось у неё прямо-таки неплохо – слух у неё точно музыкальный.
Тем временем наш док задал другой мотив, подстроившись под ударника – получилось что-то воинственное и первобытное. Потому, видимо, отозвавшееся в сердцах Звездочки и Ули, которые под радостные вопли остальных выскочили в условный центр импровизированного песчаного танцпола. И выдали. Единственное слово, пришедшее мне на ум, была «коррида». Только все же танец, а не адреналиновый аттракцион для почтеннейшей публики с гарантированным смертельным исходом.
Со стороны минотавры медленные проходы со склоненной рогатой головой чередовались прямолинейными рывками, от которых песок вставал стеной вверх, а оборотень буквально размазывалась в воздухе чередой стремительных «атак» и уворотов. Повторить такое никто из присутствующих не мог, а парочку ставших матросами копейщиков, попытавшихся войти в круг сначала едва не растоптали, а потом Танцующая с эпической легкостью просто легкими толчками в темноту. Больше они не пробовали.
Наконец Данте повел финальный отыгрыш, мои супруги в кругу отдали друг другу что-то вроде воинского салюта опять-таки на племенной лад – и финальной нотой Уля взвыла, ненадолго трансформируя челюсти в подобие волчей морды. Настала тишина, нарушаемая только треском супер-костра и чьей-то заполошной икотой… Пришлось демонстративно-громко начать хлопать в ладоши, чтобы остальные отмерли и повторили за мной. К счастью, Звездочка и Танцующая сообразили, что после такой выходки их будут обходить по дуге – и потянулись ко мне. К нам.
– Вышло впечатляюще, – признала Безродная. Паучихе надоело просто лежать на пальмовых листьях, поджав ноги, и сейчас она улеглась на спине. Дома она в такой позе умудрялась еще и прясть нити, причем очень быстро и сразу несколько, по необходимости добавляя собственную паутину.