– Отдохнёшь тут, – фыркнула мне в ухо Безродная.
– Спать ложишься и не знаешь, как корабль вахту спустя найдёшь: на мели, под водой или вовсе по облакам плывущим, – поддакнула ей Широхэби. Вроде и правда успокоились.
– Сольпуга говорил, в ближайшее время надо снять рулевое перо и поменять рулевые валы, если мы не хотим внезапно лишиться управления в самый неподходящий момент, – максимально серьёзным тоном напомнил я. На самом деле гарпия говорил «в течении двух месяцев», но ради терапевтического эффекта можно и приврать. – Процедура небыстрая, но в шхерах мы всё равно в бухте. Надо только встать так, чтобы поле, если двинется, не затёрло «Рыбу».
– Уговорил, речистый, – решила паучиха и вдруг зевнула. – Потом расскажешь, что там надумал…
М-да. Если там действительно лёд до полюса стоит, можно и буер сделать – благо у изначально нашей, а не трофейной шлюпки есть полный комплект из мачты и парусов. Но так запариться, чтобы узнать, что льда всего километров десять? Не. И ведь не послать никого «метнись кабанчиком и проверь». Нет у нас такой собаки, которой дюжина вёрст не крюк… хотя, стоп.
Уля с подозрительным энтузиазмом согласилась изобразить антарктическую тяговую силу. Поразмыслив, я понял, что не отпущу оборотня провести рейд по льду в одиночку: мало ли, провалится – и вытащить некому. Ну и да: хочешь сделать хорошо – делай сам. Вторым пассажиром импровизированных нарт стала Кирби: я сообразил, что вне открытой воды птиц будет куда меньше. Заодно воздушная разведка поможет найти опасные трещины по ходу движения… во всяком случае, я читал, раньше на Земле для этого на ледоколах всегда вертолёт таскали, а ещё раньше самолётами разведывали и пакеты с картами обстановки полярникам скидывали. К кромке ледяного поля добрались лодкой, выгрузили нехитрые снасти и запас продовольствия на троих – и с головой окунулись в очередную авантюру.
Оборотень Экспресс – рекомендую! Скорость я мог посчитать очень примерно, но километров сорок пять в час в пике Танцующая-с-листьями делала легко. Улетев как из катапульты из импровизированных саней на полном ходу, когда нас подбросило на торосе, я только чудом ничего себе не разбил в кровь. Дальше ехали потише. Но всё равно за три часа сделали километров девяносто – и выбрались за пределы каменного лабиринта прибрежных скал. Выбрались только для того, чтобы гарпия взлетела и убедилась: лёд лежал дальше сколько хватало обзора с высоты.
– И эти бескрайние снега – тоже наши? – перед возвращением решили перекусить. Масляная лампа вместо примуса давала мало тепла, но яркое солнце в безоблачном небе не давало кутаться в куртку даже легко замерзающей гарпии.
– В смысле, по праву первооткрывателей? – я только через несколько секунд понял, что именно Уля у меня захотела узнать, вспомнив свою речь месячной давности. – Видишь, лёд тут лежит многие годы. Получается, катамаран экспедиции здесь пройти не мог. Или какой пиратский корабль. Значит – мы тут первые, да…
Что-то ещё я сказать не смог: рот закрыли долгим, кружащим голову поцелуем. Правда, совсем уж в экстрим Танцующая не ударилась – поцелуями всё и закончилось. Когда мы оторвались друг от друга, я заглянул жене в глаза… и едва не вздрогнул. Не помню, чтобы на меня кто-то с такой любовью смотрел. Ни Шона, ни Лана, ни… Может, показалось, конечно.
Перо руля лежало на палубе – вместо него сразу установили запасное. Обыденная, в принципе ситуация: плановый осмотр выявил глубокую неисправность, ещё не успевшую нагадить при эксплуатации транспортного средства, но уже готовую к этому. Однако деталь не распилили на дрова, а оставили дожидаться меня. А это значит…
– Проклятье, – поморщился как от зубной боли я. Верхний слой древесины крошился под моими пальцами на глубину до трёх-четырёх сантиметров. Глубже материал держал нагрузку, вот только с его структурой было явно что-то не то.
– Медузы, – это был не вопрос. – И ниже ватерлинии везде так.
Кровавый прилив всё-таки повредил корабль. Только не сразу – мы ведь осмотрели Рыбу, лежащую на мели, прежде чем спихнуть на глубокую воду.
– Я не совсем уверена, но процесс деградации материала, ещё сильнее замедлившись, продолжается, – помявшись, добавила в копилку общего негатива свою долю Сопрано.