— Ой… — рядом воскликнула Оляна, отвлекая на себя. — Кажется… Ой, какой маленький, какой миленький!
Ожега увидела, что сестра держит какой-то розовый комочек с редкими волосками.
— Это… это кто? — спросила Оляна, рассматривая питомца. — Как будто этот малыш только родился. Хвостик короткий, ушки вроде длинные, и мордочка вытянутая, и носик смешно шевелится. Зайчик? Или кролик? А может, пёсик?
— Немного подрастёт, и поймешь, — кивнул папа-Богдан. — Но это точно не щенок. Коловерши рождаются магически, но потом растут как обычные животные. Для их созревания требуется много магии и крови. Так что вы можете чувствовать недомогание. Всё от того, что коловерши — это, по сути, живые артефакты, которых вы к себе привязали. Они могут хранить в себе не только полезные вещи или надёжно что-то спрятать, но и аккумулируют силы хозяина, накапливают знания, их сознание постоянно развивается. И, как существа Нави, в Беловодье они проживут долго, даже в Яви предположительно до двухсот лет продержатся без магической подпитки.
— То есть они помогают колдовать, даже если?.. — оживилась Озара.
— Эти знания были утеряны, но всё возможно, — ответил папа-Богдан.
— А у вас что, кто-то другой получился или тоже зайчик или кролик? — спросила Оляна.
— Кажется, у меня это котёнок, а может, и щенок, нет, всё же думаю, что котёнок, — ответила Озара. Её питомца покрывала тонкая дымчато-полосатая шерсть, и он правда походил на новорождённого котёнка. Кошек в Гнезде любили и привечали.
Ожега осторожно приподняла подол и увидела жёлто-бурую пушистую жопку.
— А у меня… вроде какой-то птенец. Похож на… то ли гусёнок, то ли утёнок… клюв вроде как у них. Точно не цыплёнок.
— У тебя, значит, гуся-лебедь получился? — хихикнула Оляна.
— Если правда такой, то это классно, — закивала Озара. — Это, считай, мобильность.
— А ещё гуси настоящие бойцы, — хмыкнула Ожега, осторожно поднимая и рассматривая мелкоту. Лапки были явно перепончатыми и клюв толстый, который тут же вцепился в её палец. — Голодный, похоже. Чем его кормить? — она вопросительно посмотрела на папу-Богдана.
— Точно не знаю, но думаю, что едят они то, что обычные животные, с учётом того, во что они превратились.
— А с рук его спускать можно? — уточнила Ожега, рассматривая своего утёнко-гусёнка. — Или в птичник унести?
— Думаю, тебе стоит спросить там, чем кормят малышей, и взять корм с собой, — ответила мама-Алёна. — По крайней мере, в первое время лучше поддерживать более тесную связь с фамильяром.
— Если коловерши обучаемые, то это как с ребёнком, чем больше знаний вложишь в начале, тем лучше он будет развит, — сказала Озара. — А наших с Оляной надо молоком поить? Мой уже, вон, палец сосать пытается.
— Думаю, да. Ритуал завершён, теперь всё зависит от вас.
Ожега вышла из палат и с удивлением поняла, что солнце уже село. Внутри ей показалось, что ритуал не занял более часа, а оказалось, что гораздо дольше. Сёстры, завернув своих малышей, быстро побежали по домам. Она тоже поспешила к птичнику, чтобы взять корма для своей птички-коловерши.
Глава 10
Ритуалы и их последствия
— Иди, дочка, — приобняла Оляну мама-Алёна. — Ты устала. Ступай в терем.
И Оляна правда почувствовала усталость, словно на плечи вместо шали положили воинскую кольчугу. Ритуал выпил много сил.
— А ты пойдёшь к гостям? — отстраняться от мамы не хотелось. Они долго не виделись, да и всё же стоило рассказать о Мише.
— Пойду, скоро ещё должны прибыть. Нужно помочь сёстрам. Весной вы уже будете вестами, так что среди гостей не только помощников нам на Коляду, но и сватов немало, кто приехал к вам присмотреться. Отдыхай. Утро вечера мудренее. Успеешь ещё показаться. После вашей Инициации длинный праздник будет. Семидневку, не меньше.
Оляна вздохнула. В Беловодье девушек на выданье называли вестами, по имени богини Весты — хранительницы семейного очага, которой ещё поклонялись. Будущих вест тщательно готовили бабушки и мамы, обучая всем премудростям замужества и материнства, заботе о себе и домочадцах, чтобы они стали мудрыми хозяйками и любящими жёнами.
После дня весеннего равноденствия был праздник Весты, с гуляниями, где парни и девушки, вошедшие в возраст, могли познакомиться, чтобы потом отправлять сватов или решать любовные дела самостоятельно. Впрочем, ещё до «весенних ярмарок» были и зимние смотрины: да вообще любой сход для этого подходил. А Коляда — день зимнего солнцестояния, тоже время и ритуалов, и гуляний, и гаданий, как Озара обещала. В Беловодье девушкам разрешалось выбирать по сердцу и было несколько больших праздников, когда можно встретиться с тем, кто понравился. Именно в затяжные летние «смотрины» и «игрища» у них с Мишей всё и закрутилось.
В Беловодье ритуалы ухаживания были разными. Разрешалось даже пробное летнее замужество после первого совершеннолетия, которое потом часто подтверждали свадьбой. Или не подтверждали. Впрочем, родившие даже больше ценились для замужества так как уже доказали свою плодовитость и состоятельность как женщины и матери. Бывало, что кто-то из вест не соглашался на «пробу», а ждал того самого одного-единственного суженого. А кто-то перебирал суженых и всё никак «распробовать» не мог. У всех по-разному.
Нянюшка Белава в назидание рассказывала, что тётя Блага когда-то на весенней ярмарке познакомилась с парнем. Блага ещё не была признана вестой и до её Инициации было шесть сороковников. Отправилась она туда с Браной и Бояной — родными сёстрами дяди Боеслава, вроде как за компанию, но встретила суженого. Точнее, влюбилась в какого-то парня безответно. Брана и Бояна помочь ей решили и парню тому «глаза раскрыть». Может, пригрозили, может, попросили попробовать, может, подкупили чем, но на летних игрищах тот парень вроде как к Благе женихаться подошёл. Вот только любовь у парня была к другой девушке, что и вскрылась впоследствии. А Блага после Инициации неизвестно, вернётся ли в человеческий облик или так и будет речным драконом Дуная. Вот поэтому нельзя в судьбу чужую и чувства вмешиваться. Может подобная история выйти.
У мам тоже было своё мнение: они считали некоторые свадебные ритуалы Беловодья слишком свободными и предлагали выбор между несколькими одобренными женихами, с испытаниями, как в сказках делалось, напоминая, что они не какие-то сельские девчонки, а наследницы Рода и что суженый на то и суженый, что сам придёт и сам найдётся, если позвать достойных.
Впрочем, Оляна, после истории с Мишей, почти невестой себя считала. То есть той, кто к семейной жизни не готова: не-веста.
Коловерша пискнула и завозилась, напоминая о себе, и, очнувшись от дум, Оляна поспешила в родительский терем. Жили они рядом с каменными палатами: в хоромах по правую сторону, — так что добралась она быстро.
— Добрынка, корзину принеси, молока для питомца моего и мне поесть что-то, — распорядилась Оляна, когда проходила через подклеть, и поднялась в терем.
После изматывающего ритуала восхождение на третий этаж оказалось почти на пределе возможностей. В её покоях всё оставалось как и прежде: тепло и уютно, чуть приглушённые магические лампады, расставленные по углам, давали приятный мягкий свет, отражавшийся от белёных стен и светлой древесины, кровать, закрытая стёганым покрывалом с вышивками Змеев, кресло-качалка, украшенное искусной резьбой и забитое небольшими тонкими подушками. На столике — недочитанный роман из Яви, а рядом сложенный стопкой любимый мягкий плед из овечьей шерсти, который Оляна оставила в кресле.
Отложив книгу на полку, Оляна скрутила из пледа временное гнездо и выгрузила туда малыша. Коловерша тонко пискнула, повозилась и начала что-то старательно искать, тыкаясь слепой мордочкой.
— Сейчас, сейчас, — проворковала Оляна. — Принесут тебе поесть. Потерпи, малышка… Хм, наверное, стоит придумать тебе какое-то имя, да?