— А это обязательно? — спросила Оляна, потеребив косу. У неё были очень красивого оттенка пшенично-русые волосы, самые светлые из них. — Мне мои волосы нравятся.
— Можешь чуть длину уменьшить, — улыбнулась Ожега. — Или хотя бы часть распустить. Я вот вообще хочу совсем коротко… — и коснулась ребром ладони основания шеи. — И темней на пару тонов, а то ни то ни сё.
— Что? Нет! У тебя такие красивые волосы! — воскликнула Оляна, но тут же запнулась. — Хотя тебе, наверное, пойдёт… А папа-Боеслав не будет ругаться?
— Считай, что они благодаря тебе дали на это высочайшее разрешение, — фыркнула Озара. — Не могла же Ожега морочить эту Полину. Ты и так её чуть с ума не свела своей безответственностью. Папа-Благомир в прошлый раз очень просил, чтобы такого не повторялось.
— Эх… — повесила голову Оляна, соглашаясь.
Ожега кивнула. Это был тот ещё скандал… А всё потому, что Оляна ляпнула психологу, что они живут клановой общиной. Конечно, у людей всё не по Солнцу и не по Правде, чьими прямыми потомками был Род Горынычей. Для народов Нави было нормой так жить. Общиной проще выжить, сохранить разумность и знания, дать отпор как людям, так и всяческого рода «охотникам на нечисть».
Гнездо их Рода издревле располагалось на острове Латрик, и старшие родичи рассказывали о том, что крепость, которую построил их клан, появилась раньше города Себеж. Через пару сотен лет после основания Гнезда люди тоже стали селиться рядом с крепостью — когда прознали, что могучий Род юдваргов поселился в этом озёрном краю, испокон веков принадлежавшем водному народу.
Ожега с усмешкой представила реакцию Полины Геннадьевны, если бы та узнала, что даже создание национального парка «Себежский», где тонка грань миров, нужно было для того, чтобы оградить народы Нави и их потомков от любопытных людей, их технологий, а также от магического браконьерства. Очень давно крупнейшие кланы объединились и создали самую мощную и совершенную защиту, похожую на обережный круг или на бусы из речного жемчуга, где каждая бусина — точка опоры заклятия и она же спрятанный в пространственной складке клан народа Нави. И эту защиту они поддерживают до сих пор. Даже город Себеж входил в состав национального парка, потому что там проживали многочисленные потомки навов этих мест, и тоже частично находился под заклятием.
Тем не менее прошлые откровения Оляны про семью и её устройство вышли всем им боком. Повезло, что родители загодя приобрели квартиру, подготовили все документы, купили все бытовые приборы и оборудовали комнаты. Натравленные социальные службы совершили проверку по тревожному запросу из школы.
Её мама Анна Меньшикова, как и две её сестры, вышедшие замуж за братьев из Рода Горынычей, были кудесницами из древнего Псковского рода, а также выпускницами Великолукской школы магии и волшебства, и все трое еле сдержались, чтобы не проклясть их психолога, директора школы и все службы соцзащиты города Себеж. Папа-Благомир потом очень просил не допускать подобных инцидентов, чтобы не доводить мам.
Из всей этой кутерьмы был только один жирный плюс: телевизор и интернет, которые помогали в поиске различной информации, развлечениях и досуге. Но всё равно хорошо, что сейчас, кажется, всё обошлось. Хотя перед первым серьёзным испытанием в их жизни: обретением второй ипостаси, — все они изрядно переживали.
Глава 3
Воспоминания хорошие
«Д̷а̷ ̷у̷ш̷л̷а̷ ̷о̷н̷а̷ ̷у̷ж̷е̷ ̷в̷м̷е̷с̷т̷е̷ ̷с̷ ̷Б̷л̷а̷ж̷е̷н̷н̷о̷й̷, ̷ ̷я̷ ̷в̷и̷д̷е̷л̷а̷, ̷ ̷к̷а̷к̷ ̷о̷н̷и̷ ̷м̷и̷м̷о̷ ̷п̷р̷о̷х̷о̷д̷и̷л̷и̷ ̷и̷ ̷к̷ ̷л̷е̷с̷т̷н̷и̷ц̷е̷ ̷ш̷л̷и̷, ̷ ̷н̷е̷ ̷п̷е̷р̷е̷ж̷и̷в̷а̷й̷.̷ ̷О̷н̷и̷ ̷я̷в̷н̷о̷ ̷т̷о̷р̷о̷п̷и̷л̷и̷с̷ь̷, ̷и̷ ̷О̷з̷а̷р̷а̷ ̷Б̷л̷а̷ж̷е̷н̷н̷о̷й̷ ̷ч̷т̷о̷-̷т̷о̷ ̷в̷ы̷г̷о̷в̷а̷р̷и̷в̷а̷л̷а̷…» — снова услышала Оляна Верку Берзиньш — одноклассницу, которая болтала с остальными девчонками возле кабинета, со вкусом перемывая другим косточки. Только у Верки был такой специфически-визгливый голосок.
Оляна поморщилась и подавила желание прочистить ухо. Вот всегда так: стоит кому-то заговорить о ней — она это слышит. Иногда громко, словно в двух шагах беседу ведут, иногда очень тихо, что разберёшь только отдельные слова — от расстояния зависело и от магических сил. Людей слышно довольно чётко и громко, но только близко, буквально в пределах одного помещения, вроде той же школы. С не-людьми — по-разному. Родные, если хотели её дозваться, могли и с другого конца Беловодья прошептать так, что для неё это будет как гром среди ясного неба, а с другими… обычно слышно плохо из-за магии и всяких разных защит.
Мама-Алёна говорила, что такой Дар у неё потому, что она наполовину кудесница по её линии. В роду Меньшиковых всегда магически сильные рождались, с Дарами. Кто-то умел зверей понимать, кто-то артефакты мастерить, кому-то стихии легко подчинялись, а кому-то и люди. Мама-Алёна, к примеру, умела магических животных подчинять, всех сивкабурок сама объезжала, после чего те становились ласковые да послушные, а то раньше — по рассказам Стеши — их чуть ли не закованными в артефактные цепи хранили да зачарованными нагайками хлестали, чтоб слушались. А мама-Арина — мама Озары — память лучше чем у юдваргов имела, помнила кучу всего и интересно рассказывать умела. У Ожеги мама-Анна целительскому делу была обучена и Дар имела даже душу лечить, а не только тело. Вроде бы именно мама-Анна первой познакомилась с папой-Боеславом и от чего-то того вылечила после ранения, а тот уже и своих братьев двоюродных с родными сёстрами мамы-Анны познакомил. Ту историю вспоминать не любили, и Оляна слышала про это, только когда маленькой была, и точно не от родителей, а от Стеши — хухлика, которая как раз за сивкабурками присматривала.
Впрочем, после очередного маминого экскурса по истории, восходящей ко временам первых русских царей, папа-Благомир украдкой кивал на бабушку Зину, которая, вообще-то, была не просто нереидой, а самой настоящей богиней, воплощением реки Березины, пусть и рождённой уже после падения Прави, но всё равно стоящей высоко в иерархии водного народа. А всем известно, что водный народ узнаёт новости «по воде». Что у воды скажешь, то всему водному миру известно станет рано или поздно, потому что вода она везде, в дождях и реках, морях и озёрах, в воздухе витает да в теле болтает. Бабушка Зина говорила, что внутри живых существ тоже есть вода и поэтому ей легко почувствовать все чаяния и заботы, настроения и мысли других. С одного взгляда она всё понимала и слова находила и подход к любому. Если те не защищены какими-нибудь специальными амулетами, конечно.
Дар Оляны в чём-то и правда был схож с подобными способностями, хотя кому Дар, а кому-то и нет. Проявился он рано: ей около восьми было, — и до поступления в школу она не считала свои способности чем-то ужасным, да и проявлялись они тогда редко — возможно, потому, что редко про неё говорили, или потому, что не выходила она в Явь. А вот потом… Хлебнула Оляна своего Дара полной ложкой. Эх… если бы только хорошее говорили, а то ведь… всякое. Хорошо ещё, если она просто разговаривала с кем-то, это не дублировалось этим странным Даром. Иногда, особенно когда удавалось расслышать очередные гадости от одноклассников, Оляна думала, что лучше бы ей достался Дар, как у Ожеги: та могла синяки и ранки излечивать простым прикосновением ладони, это точно от мамы-Анны ей досталось, ну и ещё взгляда её боялись. За это Ожегу Горгоной в классе прозвали — что называется, не в бровь, а в глаз: бабушка Ожеги и правда была из Рода Горгонов, и у тёток её тоже их дар «окаменения», то есть парализации, проявился — те считались горгонами, а не юдваргами, потому что при обороте у них только волосы в змей обращались. Кровь горгон сильна, но гораздо чаще проявляется у женщин, чем у мужчин. Так что папа-Боеслав был стопроцентным юдваргом, как и его отец — дедушка-Огнеслав, а Ожега унаследовала настолько пронзительный взгляд, что мало кто из людей мог его выдержать.
К тому же глаза у Ожеги были разноцветными, один карий, а другой гораздо светлей: какой-то зелёный с голубым пятном. Хотя это уже было личной особенностью сестры: у других горгон, про которых знала Оляна, глаза были полностью карими. А вот у их родовой линии — голубые. Да и у дедушки-Огнеслава и папы-Боеслава глаза точно были светлые, то ли серые, то ли зелёные.