Оляна поколебалась, но всё же решимость вернуть доверительные отношения с Мишей взяла верх над осторожностью.
— Змей Горыныч мой прадедушка, — словно ныряя с головой в омут, выпалила Оляна, цитируя наизусть семейное предание. — В стародавние времена, когда уводить людей насильно стали в веру чуждую, покачнулась Правь, предчувствуя гибель скорую и разрушение. И поклонился тогда бог Правда Матери-Сырой-Земле и попросил создать защитника людского, чтобы спасти тех, кто законы под Солнцем светлым соблюдал, когда Прави не станет. Согласилась Мать-Сыра-Земля, потому что чувствовала горе людей, и от союза того богов появился Горыныч Змей — сын их. Уносил он на крыльях всех, кто следом за богами уйти хотел. Да только не понравилось это правителю тогдашнему, князю Владимиру, который народ смущал да отречься от старых богов заставлял. Племянница князя — Забава — воззвала к богам и ясному Солнцу, чтобы забрал её Горыныч Змей за Белую Реку в чертоги праведные. Да только в сердцах семьи княжеской давно Кривда обосновалась: обманула Змея Горыныча Забава, что праведна, на Белой реке мост раскинулся Калинов, берега в Смородину обращая, душу раскрывая и обличая гнилую. А князь меж тем обратился к богатырям, в ком кровь Микиты Селяновича, сына человеческого Матери-Сырой-Земли, текла: подсказала Кривда, что только они смогут Змея Горыныча одолеть, не силой, так хитростью или подлостью. Бились со Змеем Горынычем богатыри, стонала Мать-Сыра-Земля, отказывалась принимать сына своего в себя, ни кровь, ни плоть. Не смогли богатыри одолеть Змея. Тогда они на хитрость пошли и уговорились земли поделить, для этого сковал Никита Кожемяка огромный плуг, да заковали они в него Змея и пахать Землю-Матушку заставили. Так глубока была та борозда, что по сей день в ней река течёт, Днепром которую называют. Раз не принимала Мать-Сыра-Земля Змея Горыныча, решили богатыри его утопить и попросили море поделить. Вошёл Змей Горыныч в пучину, да утянули его цепи кованые да плуг многопудовый на дно морское в царство Ящера — сына Переплута. Несколько веков томился Змей Горыныч, пока Правь окончательно не погибла и границы трёх миров не рухнули. Получил тогда Змей последний божественный Наказ от отца своего бога Правда да обернулся человеком. Помогла ему выплыть со дна глубокого богиня речная Кострома, что у брата морского своего гостила. Полюбили Кострома и Горыныч Змей друг друга и пошёл от них Род юдваргов, которые взяли себе фамилию Правда в честь отца предка.
Миша минуту молчал, а потом издал весёлый смешок:
— Круто. Да уж… Ничё ты так задвинула…
— Так ты мне веришь? — спросила Оляна, так и не поняв, что подумал Миша.
— Ну вроде трёх голов на тебе не вижу, — фыркнул тот. — Но сказка интересная. Не обижайся, конечно, но кто тебе вообще эту хрень рассказал?
— Бабушка… — выдавила Оляна.
— Ага… вы свою бабушку врачам покажите, у неё, кажись, деменция, — пожал плечами Миша.
— Но ведь это… — Оляна умолкла, не решившись больше возражать. Сердце отозвалось острой болью на недоверие и непринятие её волшебной сути, но она успокоила себя тем, что Миша — человек, и людям свойственно лгать, а значит, и другим они не верят. До инициации она в принципе ничем особым и не могла доказать свою принадлежность к народу Нави. Было только её Слово, которому не поверили.
В каникулы они начали гулять. Миша рассказывал про себя, а Оляна в основном слушала и темы своей семьи больше не поднимала. Началась новая четверть. И вроде бы отношения у них с Мишей были довольно близкими, пока благодаря Дару Оляна не услышала, как Миша хвастает, что скоро с ней переспит, лишь немного осталось «дожать».
«Вы не представляете, какая она зазомбированная, — весело болтал Миша, — помните, как мы ту сказку про Змея Горыныча в пятом классе проходили? Ага, она до сих пор считает, что она того самого типа правнучки Змея Горыныча, прикиньте? У них в секте явно хорошо работают, как начала мне про это вещать со стеклянными глазами, я не знал, куда бежать. Вы бы это видели, натуральная зомби. Но да, сиськи у неё что надо и мордашка ничего. Она сама на меня вешается, что я, должен упускать такую возможность⁈»
Сердце в тот момент словно раскололось на куски и осыпалось пеплом, но Оляна ещё попыталась обмануть себя тем, что… Может, у людей так принято: говорить «за глаза» совсем не то, что думаешь и чувствуешь? Может, это Миша так пытался объяснить своим друзьям, почему встречается с девушкой, которую в классе прозвали «Блаженная»?
— Пошли ко мне? У меня предки к родне свалили, фильм посмотрим, — предложил Миша после школы. И Оляна согласилась, размышляя об очистительном костре и той потерей памяти. А что, если так волшебный огонь пытался выжечь у Миши все воспоминания о ней, чтобы Оляна могла сбежать и не оборачиваться? А она вместо этого пыталась воскресить то, чего, вероятно, никогда и не было.
— На тебе многовато одежды, — сказал Миша, по-хозяйски сложив ей руку на плечо, присев рядом на диване перед телевизором, куда Оляна смотрела пустым взглядом. Всё было не то и не так. От Миши почему-то пахло алкоголем, хотя Оляна не видела, чтобы тот что-то пил. — Преступно прятать такую сочную фигуру. Ты, кстати, хоть бы ресницы красила, а то бледновато выглядишь. Не круто это совсем быть такой до ужаса естественной… — всё больше смелел Миша, прижимаясь к ней, а потом его рука оказалась на её груди и… это было ужасно! Отвратительно и гадко.
— Я хочу уйти, — вскочила Оляна как ужаленная.
— Ну чего ты? — усмехнулся Миша. — Чего ты ждала вообще? Стихов под луной? И так уже гулял с тобой сколько. Дружбы между мужчиной и женщиной быть не может. Дай хоть потрогать, а то парни меня засмеют…
— Н-нет, — отпрянула от него Оляна, желая оказаться как можно дальше отсюда.
— Ты хоть когда-нибудь целовалась? Давай научу, а то так и помрёшь в своей секте старой девой или это… растлят тебя какие-нибудь старцы, я по телику такое видел, — Миша зажал её на диване и крепко прижал к себе, шумно задышав в ухо, его руки начали её тискать, сжимая почти до боли.
— Так нельзя! — попыталась вырваться Оляна. — Не трогай меня! Я не хочу!
— Ты сама этого хотела и смотрела на меня томными глазами, соблазняла. Давай, тебе понравится. Я знаю, ты на самом деле хочешь этого. Хочешь меня. Ты же никому не скажешь? — вжимался в неё Миша, напрягая мышцы, пытаясь её удержать. — Да не дёргайся так, иначе точно будет по-плохому и гораздо больней.
После инициации юдварги, как и многие оборотни, обычно сильнее людей, но до превращения и получения второй сути они разве что чуть более выносливы и гибки, чем обычный человек. Оляна к тому же была… морально растоптана. Она ошиблась. Внутри неё всё кричало от ужаса и омерзения, и хотя она сопротивлялась изо всех сил, Миша, который был выше её на полторы головы и в два раза шире в плечах, оказался сильней. Злые беспомощные слёзы брызнули из глаз, когда Оляна только представила, что сейчас случится.
— Ну вот, теперь умница, — Миша лихорадочно блестел глазами и начал шарить рукой под её юбкой, пытаясь избавиться от колгот.
— Нет! Не надо! — снова забилась Оляна.
Она так и не поняла, как именно в квартире Миши появилась Ожега. Просто Миша, который снова навалился на неё всем телом, куда-то пропал и раздался глухой удар. Ожега происходила из семьи бойцов, и её с детства обучали воинскому ремеслу её тёти и двоюродный брат, у них в семье, как шутила мама-Анна, даже имена были боевитые: Боеслав, Брана, Бояна. Но Оляна всё равно не ожидала от сестры такого напора и силы. Всё же Миша, несмотря на вроде бы юный возраст, был действительно крупным парнем с развитой мускулатурой.
— Уходи! — бросила Ожега, и Оляна, подхватила сумку, верхнюю одежду и, прыгнув в сапоги, поспешила из чужой квартиры. Ожега появились через пару минут, и они практически побежали в сторону дома.
Оляна не думала, что Миша будет их догонять, но физически хотелось оказаться как можно дальше. Бежать, бежать и ни о чём не думать. В животе скрутило спазмом от одной мысли о том, что могло произойти, и Оляна почувствовала горячие дорожки слёз на щеках, которые тут же подстывали на ударившем под вечер морозе. Воздуха не хватало, и её заколотило одновременно от ужаса и облегчения. Очнулась она в объятиях сестры во дворе их дома.