– Да, а ты что его заставлял делать?! Будь я на его месте, я бы тоже ушла!
– А что он заставлял делать? – с испугом произнёс, уже было приободрившийся Илья.
– Так ты к моей жене не совайся, неожиданно, – произнёс змей. А то пригрелся промеж грудей!
– Так, поэт трехголовый!!! Не запугивай мне мальчика. Нашёл себе новую жертву! – воскликнула Марья, – не переводи разговор!
– А что…я ничего…
– А кто парня по утрам в пять подымал делать зарядку Фараонов? В пять утра! И мучил дитятко! Этого тебе не отдам…иди сюда дитятко…Я тебя спрячу от этого…Придумал себе делать зарядку Гермеса трисмегъюста!
– Чаво?! – вылупил глаза Илья на хозяйку.
– Не Трисмегъюста, а Трисмегиста! – поправил змей.
– Но ведь переборщил ведь, – сказала хозяйка.
Змей опасливо покосился на меч, который ещё держала хозяйка и сказал:
– Правду говоришь…ты, вообще-то хотела меч, куда-то запрятать…
– Ну да…боишься?
– Глуп тот мужчина, что не побаивается своей прекраснейшей из половин! – напыщенно произнёс змей.
Марья расплылась в улыбке.
Илья тоже.
– Подлизываешься? Не подлизывайся! Пока с этим сено не уберёте, даже стопки от меня не получишь! Я помню, что ты на Купале вытворял!
– А что… я ничего…
– Я помню, как ты глазки Антонине строил!
– Да я…я просто, словом перекинулся.
– Ага, перекинулся. Эта зараза волосы свои распустила и улыбки тебе стала строить.
– Да, но не стоило за ней по всей деревне гоняться с палкой!
– Ей повезло, что она в лесу спряталась! А так бы я ей космы повыдирала бы!
Илья озадаченно почесал затылок:
– Ну и страсти тут у вас…
– Угу, я помню на пасху – начал, было, змей.
– Ты поговори мне! У меня не пасхальные, но простые яйца остались. А метать их в твою голову я не разучилась!
– Да, хмыкнул змей, – лучше помолчать…
– То-то же! – подвела итог Марья.
В тяжелой работе прошла неделя. В дворике змея появился небольшой аккуратненький сарайчик.
– Ну что, замочим? – подмигнув Илье Муромцу, промолвил змей, доставая графинчик самогона.
– Давай, – согласился добрый молодец, накачавший на стройке свои мускулы, после литра выпитой они стали лучшими друзьями.
– Ты понимаешь, Илья, – говорил уже хорошо закосевший Змей Горыныч, – я оказался очень, и даже очень нужен здесь, в хозяйстве. Понимаешь, вот, например, печку нужно растопить – меня зовут, на совет села, на свадьбу не надо ансамбль звать – как запою, так сразу пир начинается превеселенький. А вот сейчас тепло, пожары частенько бывают». Кого зовут, угадай?!
Ведь одна у меня из голов водой поливает. Чуть что так сразу – Змей Горыныч, спасай! Поселился я тут не так давно, но могу скромно оказать, что фигура приметная. Вначале сторонились меня, но затем привыкли. А что говорить девок, то у меня
их было. … Тут змей заметил приближавшуюся хозяйку и замолчал. Когда она отвернулась, нагнулся к уху Ильи и прошептал:
– Ревнивая она у меня! Трех девок побила. Добилась всё-таки своего, поймала, связала и загс завела. Так и сказала, или ты будешь мужем моим, или прощайся с жизнью Змей. Я забрал жизнь.
Ничего, пока мне даже нравиться быть, женатым. Двое тут до тебя, вроде тебя приходили – еле ноги унесли. Это тебя она как-то тебя не очень сильно отметелила. Пожалела, молоденький, говорит. Пусть живёт и размножается. Вот такая у меня славная жена. Но я тоже не такой плохой. То, что я обещал, я сделаю. У меня уже есть идейка. Ты станешь героем!
Прошло три дня.
Илья Муромец, и змей что-то упорно делали, в сарайчике. И, наконец, на четвертый день свершилось. Ранним утром в тот день из лесу вполз огромный железный змей. Он дышал огнём, и грозился съесть всю деревню, если ему не выдадут самую красивейшую из девушек. Перепуганные поселяне начали собираться в середине деревни.
Что делать? Витал вопрос в воздухе. И тут из толпы выступил, Илья Муромец.
– Я спасу вас!
Обрадовались мужики, а Илья Муромец вскочил на коня и помчался к змею. Сражаться.
Вскоре поверженное чудовище свалилось наземь с отрубленными страшными головами, а Илью Муромца поселяне от радости носили на руках, наперебой звали к себе в гости, угощали, кто, чем мог…