— Комиссия заканчивает расследование, — добавил Суродеев. — Придется кое-кого привлечь к ответственности.
— Кто там начальник шахты?
— Костяника. Но замещал его главный инженер Дергасов.
— Не тот ли, что в новаторах у тебя ходит?
Чувствуя себя словно бы виноватым, Суродеев подтвердил:
— Он самый.
— М-да, — озадаченно протянул Шаронин, — положеньице! — и неожиданно зевнул. — Ну ладно. Пускай Меренков захватит акт расследования, поглядим.
— Хорошо, Павел Иваныч, — с облегчением пообещал Суродеев. — Комиссия должна завтра представить.
Все вроде обошлось. Конечно, в обком о катастрофе нужно было сообщить в первую очередь, — он знал это.
«Попутал меня, черт, — разозлился Суродеев не то на себя, не то на Дергасова и сразу же сделал из разговора свои выводы. — Надо после пленума собрать руководителей шахт, обсудить заключение комиссии. Пока там что, а у нас все как должно…»
Алгебра партийного руководства не исключала самых простых, подчас набивших оскомину действий. Заперев в стол доклад, он встал, погасил лампу и с удовольствием размялся.
Новое здание, в котором недавно разместился горком, выходило фасадом на городскую площадь. Из окон кабинета открывался вид на застраивающийся центр Углеграда. Тянуло ночной свежестью, сырью, угольной пылью.
— Попутал, — сердясь на самого себя, выругался вслух Суродеев. — Сам не путайся, так никто не попутает!
И, обрадовавшись, что, кажется, развязался со всем этим, почувствовал внезапную легкость и душевную освобожденность.
9
Чувство душевной освобожденности было давно незнакомо Дергасову.
«Почему бы это? — недоумевал он, возвращаясь из дому в шахтоуправление, куда должен был с минуты на минуту подъехать представитель. — Разве я не стараюсь?..»
Шахта работала. Вертелись колеса на копре, шипела компрессорная, сыпался в бункера уголь. Террикон рос и рос — темный, двугорбый, ощутимо нависал над погрузочным пунктом, над заказником и все шуршал и шуршал осыпавшейся породой. За три года он увеличился чуть не вдвое и дымил теперь серным колчеданом на весь Северный.
«Не побеспокоились о розе ветров, когда закладывали, — с ноткой собственного превосходства, за которой крылось само собой разумеющееся убеждение, что он бы сделал все иначе, подумал Дергасов. — А теперь уж не переделаешь…»
Мягкий, прохладный ветер распахивал зыбкую темь летней ночи. Красные звезды на соседних шахтах горели, как нарочно, ярче яркого. Шла последняя декада, а полугодовой план добычи угля еще не выполнен, зажигать звезду нельзя. Она едва угадывалась во тьме над копром, и Дергасов старался не глядеть в ту сторону.
«Девяносто семь и три десятых, — с раздражением вспомнил он — который раз за день. — Добить бы хоть к концу месяца, если уж к пленуму не добили!»
Окрестные шахты выполнили план полугодия досрочно. Завтра на пленуме горкома руководители их будут выглядеть именинниками. Соловьинку и Дергасова подвела авария. Неделю назад он созвал начальников участков, распорядился задержать отпускников, перебросить на добычу всех, кого можно, а результатов пока не видно.
Приезд представителя «Гипроугля» в такую пору показался ему подозрительным.
«Пронюхал, наверно, про аварию, — чувствуя, что дело плохо, забеспокоился Дергасов. — Едет копать да выпытывать!»
Интерес к щиту он истолковывал как прикрытие какого-то другого, несомненно более подспудного интереса, и держался настороже.
«Развесь только уши. Они, представители, это умеют: влезут в душу, а там…»
Возле шахтоуправления у них была галерея передовиков. Один из портретов, в самой середке, покривился вместе с подставкой. Дергасов вгляделся, узнал погибшего звеньевого Рудольского и, не веря себе, разозлился:
— Давно бы снять! А Гуркин и не думает…
На шоссе полыхнули фары идущей машины. Немного погодя она показалась ближе, ныряя в выбоинах асфальта, свернула к шахте.
«Едет!..»
Торопливо поднявшись на второй этаж, Дергасов вошел в кабинет, зажег свет. Стол, как всегда, был завален образцами углей, сработавшимися деталями шахтных механизмов, захватанными бумагами.
«Надо бы убрать, — подумалось ему. — А, ничего! Пускай видит: шахта…»
Площадку залил стремительный свет. Когда он погас и затих мотор, Дергасов высунулся в окно, окликнул показавшегося Рослицкого:
— Поднимайтесь сюда! На второй этаж…
— Спасибо, — отозвался тот и, отпустив машину, пошел в шахтоуправление.
Они встретились в коридоре. Рослицкий оказался на целую голову выше; Дергасов был плотней, солиднее. Поздоровавшись, оба мельком оглядели друг друга, точно стараясь составить хоть и первое, но, по возможности, безошибочное впечатление.