— Вот здесь у нас и случилась авария, — как бы между прочим сказал, словно приберег, Дергасов. — Слышали, наверно? Электровоз сорвался.
— Слышал, — коротко отозвался Рослицкий. И сколько Дергасов ни ждал, ничего больше не добавил.
На околоствольном дворе горели лампы дневного света, особенно удивительного под землей; напоминали о том, что осталось наверху.
— Пойдемте: покажу вам наше крепление, — сразу же предложил Дергасов. — А потом щит…
Главный откаточный штрек уходил вдаль. Дневной свет остался позади. Рослицкий спешил за Дергасовым, стараясь не задеть головой медно поблескивавший вверху контактный провод. Вода хлюпала под ногами, доходила до щиколоток, а когда оступишься с настила, то и до колен. По стоякам крепления, по накатнику расползлась плесень. Толстые, чуть не в обхват, кряжи, казалось, вросли в земные недра.
Дергасов привычно шел, посвечивая надзоркой по сторонам. Иногда он останавливался, осматривал трубы, тянувшиеся из глубины шахты, негромко предупреждал:
— Осторожно! Не оступитесь…
Встречный состав с углем заставил их забиться в какой-то комарок. Посветив по медленно проходившим вагонеткам, Рослицкий выхватил кусок угля. Редкие матовые прожилки играли в нем на свету ломким морозноватым отблеском.
— Ого, германий, — и сам себе пояснил: — Раньше использовался почти исключительно в радиопромышленности, а сейчас находит все большее применение в электронике. И много его у вас?
— Да нет. Пробовали отбирать на сортировке, но не вышло, — равнодушно сказал Дергасов.
Километра через полтора они свернули в боковой ходок и вскоре добрались до такого места, где кровля заметно просела, а стояки были повреждены или заменены новыми. Невыветрившийся запах свежей сосны напоминал просеку в лесу. На настиле под ногами похрустывала чешуя.
Дергасов остановился, опустил фонарь.
— Послушайте!
Рослицкий прислушался. По всему штреку — вдали и вблизи, совсем рядом — время от времени раздавалось едва различимое и словно бы осторожное потрескивание.
— Чувствуете, как жмет? Крепим, крепим, а оно…
Некоторые стояки были переломлены пополам, топорщились длинными, острыми иглами. Вода под настилом уходила в сборник, из которого ее откачивали на поверхность.
— Вот оно: трапецеидальное, — Дергасов пренебрежительно похлопал рукой по стояку, огляделся. — Самое дорогое! Крепим, крепим, а все без толку…
Похоже, он наконец уверился, что Рослицкий не собирается брать на заметку недостатки, и рассказывал не опасаясь.
— Да-а, — вглядываясь, протянул тот. — Ломает, как спички! Какое, вы говорите, здесь давление?
— Свыше ста двадцати тонн на квадратный метр.
Одеваясь, Рослицкий захватил с собой блокнот и ручку, но они были во внутреннем кармане. Он старался запомнить все, что могло пригодиться, и по привычке емко вбирал необходимое.
— Теперь покажу вам круглое крепление, — Дергасов двинулся снова. — Недалеко отсюда…
Увернувшись от ощетинившихся, словно рассерженные дикобразы, стояков, Рослицкий заторопился за ним. Миновав разветвление, где поблескивали накатанные рельсы, они оказались на другом участке.
Трапецеидальное крепление сменилось круглым, металлическим, похожим на обнажившиеся ребра какого-то доисторического чудовища. В одном месте оно было деформировано больше всего: вытянуто в ширину, сдавлено и действительно напоминало лежащее яйцо.
— Мы рассчитывали, что при круглом креплении давление горных пород будет меньше, — точно извиняясь за откровенность, стал объяснять Дергасов. — Но, как видно, на этом участке оно даже больше, чем предполагалось.
Рослицкому снова подумалось, что без Дергасова не обойтись.
«Герои, новаторы, — будто споря с кем-то, рассуждал он. — Любого можно взять! В этом и сила примера…»
Они пошли дальше и немного погодя оказались в выложенной кирпичом камере, из которой виднелся готовый тоннель, темно-серые бетонные тюбинги. Дергасов торжествующе остановился.
— Теперь скоро и щит! Видите, как прокладывает…
Облегченно распрямившись, Рослицкий вытер рукавом спецовки вспотевший лоб.
— Хоть поезда пускай…
В тоннеле было сухо, чисто. Они стояли не сгибаясь. Аккуратно выведенные черной краской цифры уходили вдаль, нумеруя кольца тюбингов.
Метростроевский щит представлял собой стальной каркас, несший гидравлические домкраты, похожий на руку — укладчик, подымавший и устанавливавший тюбинги в свод тоннеля, ленточный транспортер и другие механизмы. Лобовая его часть имела стальной козырек, под прикрытием которого работали проходчики. Выбранный уголь и порода шли в подававшийся порожняк и отправлялись на-гора.