— А разве сказку нельзя?
— Сказка-складка, — не то возразил, не то просто так, к случаю, задумчиво сказал Ненаглядов. И, спохватившись, добавил: — Пойдем-ка, проводи меня! А то Кудимовна хуже всяких Шахтарей страху нагонит…
На автобусной станции стояла очередь. В праздничные дни из Северного в Углеград ездили больше, чем в будни: машин не хватало.
— Не будем стоять, — предложил Ненаглядов. — Пойдем потихоньку!
За мостом еще некошеные, в буйном разнотравье, луга тянулись до самой магистрали, дышали медовым ароматом и гудели на разные лады. Кое-где кроты нарыли глинистые свои террикончики; из-под ног во все стороны сигали похожие на цирковых прыгунов кузнецы.
— Скоро земляника поспеет, — нагибаясь, всмотрелся Ненаглядов. — Вишь, как взялась!
Тимша шел молча, перебирая недавние впечатления.
— Зря мы оставили бригадира, — сказал он. — Сойдется с Косарем… хуже некуда.
— Косарю сегодня не до пьянства, — Ненаглядов сорвал щавелинку, разжевал. — Со вчерашнего на халтуру подался.
Тимша не знал об этом.
— Куда?
— В Чернушки. Избу какому-то кладовщику ставит.
— А как же смена? — удивился Тимша. — Ведь нам завтра с утра…
— Халтурщик он, а не шахтер. Косарь-хватарь!
За магистралью земля заметно осела. Во впадине образовалось нечто вроде озерца, заросшего по краям травой-свинюшницей.
Обходя его, Ненаглядов озабоченно огляделся.
— Шахта подвинула. Вишь как?
— А если к Северному пойдет проваливаться? — забеспокоился Тимша. — Тогда что?
— К Северному не пойдет. Штейгеры знают, куда разработки ведут. Они под землей как по-писаному читают.
У дома Ненаглядов остановился, поглядел на освещенные окна квартиры. Попрощавшись, Тимша хотел было идти в общежитие, но тот удержал его:
— Зайдем чаю попьем. Кудимовна, поди, самовар заправила.
Похоже, он и в самом деле опасался возвращаться один. Тимше захотелось выручить его.
На заднем крыльце дымила труба. Старый, на гнутых коротеньких ножках самовар выглядел мирно, даже не верилось, будто возле него могут грозить какие-либо неприятности.
Марфа встретила их довольно сдержанно. Голова ее была непокрыта, на подбородке рос пучок седоватых волосков.
— Сыскался? — проговорила она, встречая Ненаглядова, и, разглядев Тимшу, стала допытываться: — А ты чей таков? Как звать?
— Это проходчик наш, Овчуков, — пояснил Ненаглядов, заметно приободрившийся, что жена не осрамила его перед посторонним. — Давайте-ка чай пить!
Квартира их состояла из прихожей, кухни и довольно большой комнаты в два окна, из которой при желании можно было сделать две. В простенке между окнами стоял стол — простой, накрытый цветной клеенкой; по стенам — две деревянные кровати, застланные одеялами. На подоконниках виднелись горшки с геранями, а над ними клетки для птиц — пустые и давно не чищенные.
Ненаглядов принес кипящий самовар, Марфа — чайник и чашки.
— Где же ваши жители? — спросил Тимша. — Разлетелись?
— Ничего, к осени прилетят, — вздохнула Марфа. — Чуть захолодает, они в фортку и под кровать, где конопляное семя: давай, дескать! Вот они, мы…
Налив себе чашку, Ненаглядов стал рассказывать:
— Всю зиму поют! Зяблики — певуны известные.
— У нас дома тоже зяблик был, — вспомнил Тимша. — Когда отец с войны вернулся.
— А ты разве не здешний?
— Нет, бельский. Слыхали, может: туда Ленин на охоту ездил.
— Что ж, у вас старики небось его живого помнят?
— Помнят. Анкудин Зуев рассказывает: Ленин у него останавливался, в пятистенке. Привез, говорит, с собой мешочек соли: всем давал, а ему почему-то не дал.
— Соль тогда вроде денег хождение имела, — догадался Ненаглядов. — За нее можно было что хочешь достать-купить.
Но Тимша ничего не понял.
— Почему ж тогда Ленин не дал ему?
— А потому, наверно, что зажиточный он был, Анкудин Зуев, — предположил Ненаглядов. — Начальство небось в хорошую избу гостя поместило, а Ленин не захотел своей пайковой солью с богатеем делиться.
Марфа предложила Тимше вторую чашку.
— Пей-пей! И бублички свежие, — по-матерински угощала она. — Смолоду всяка еда сладка, а под старость и мед горек.
— Спасибо, — отказался тот. — Поздно уже. Мне еще подчитать кое-что требуется.
Насчет последнего Тимша попросту приврал. Подчитывать ему ничего не нужно было. Просто попалась интересная книжка — «Туманность Андромеды», а фантастику он еще в училище любил больше всяких других сочинений.
Задерживать его не стали.
— Заходи еще, — пригласила Марфа. — Без родителей живешь, свихнуться недолго!