— Потом они вот тут лежали. Все не очень побитые, только один Журов. Горный надзор все на него свалил: дескать, пьяный!
— Журов упал последним?
— Выходит, что так. Но только он никогда не приходил выпивши на работу.
— А дверь в клети по чьему распоряжению сняли?
— Это наверху. Рукоятчица должна знать. Но своей властью и она не могла.
Павлюченков, собственно, так и думал.
— А ты мог бы?
— Что я… не в своих шариках?
Воротынцева потребовали на участок. Он ушел, пообещав, что скоро вернется.
Оставшись один, Павлюченков почувствовал себя свободнее.
— Машиниста Янкова как найти? — спросил он у стволового.
— Сейчас подъедет.
— А проходчиков? Волощука? Косаря?
— Янков покажет.
Груженный породой состав, громыхая и лязгая, въехал на околоствольный двор. Пока отцепили вагонетки да пока машинист взял порожняк, прошло, наверно, с четверть часа.
— Янков! — повелительно окликнул его Бацук. — Покажи товарищу следователю, где Волощукова смена работает.
— Пускай за мной поспешает.
Электровоз тронул состав.
— Остерегайся, а то контакт зацепишь, — хлопнув себя по каске для наглядности, предупредил Янков. — Я торопиться не буду… успеешь.
Натужно грохоча, электровоз проходил участок за участком. Изредка оглядываясь, Янков что-то кричал Павлюченкову, кивал то на воду, заливавшую рельсы, то на просевшую кровлю, но тот ничего толком не разбирал.
Наконец показался какой-то штрек, пахнувший, как просека, боровой, смолистой сосной. Остановившись, Янков соскочил, перевел стрелку.
— Теперь недалеко. Сейчас я начну осаживать.
— Не тот ли это «карлик», что во время аварии сорвался? — поинтересовался Павлюченков.
— Не-ет.
Решив заставить его разговориться, он держался, как любопытный, которому в конце концов все равно.
— А авария при тебе произошла?
— Надоело уж язык об зубы бить, — мрачнея, признался Янков. — Много тут всяких расспрашивало.
— А почему «карлик» не в ремонтном тупике стоял?
Янков презрительно плюнул.
— Сказал бы я тебе, да стукачей не люблю.
Павлюченков почувствовал, что предположения его были сделаны не без достаточных оснований.
— А начальство требовало, чтобы технику безопасности соблюдали?
— Кой черт! — Янков несогласно махнул рукой. — Дергасу хоть в клети, между небом и землей, ремонтируйся, лишь бы простоев не было. План-то не выполняли, вот он и подгонял, не обращал внимания на опасность-безопасность.
Этого Павлюченков и не подозревал. Прикидываясь по-прежнему посторонним, он равнодушно заметил:
— Теперь уж ничего не поделаешь. Раз все показали, что Журов виноват, — не поправишь!
— Как это все? — взъерошился Янков. — А Никольчик? Он ведь не захотел Журова виноватить.
— Никольчик один. Одному меньше веры, чем всем.
— А ежели… двое?
Павлюченков сделал вид, что забыл о говорившемся. Не нужно было мешать Янкову дойти до всего своим умом.
— Двоим, конечно, веры больше. Да второго-то нет…
— А я? Хошь под присягой: неправду показывают! Журов был как стеклышко! А что он до последнего старался электровоз остановить — никто в толк не взял.
Из штрека донеслось:
— Янко-ов! Давай порожня-ак…
— Ах, чтоб вам! — в сердцах выругался тот и стал осаживать состав.
Не позволяя себе увлекаться, Павлюченков пошел за ним. Предположение его начинало, кажется, оправдываться. Теперь нужно было попытаться установить, по чьему распоряжению сняли двери в клетях? Как ни странно, Быструка это совершенно не заинтересовало, и Павлюченков, похоже, начинал догадываться почему.
Проходчики словно ждали его. Косарь сразу сообразил что к чему и не стал скрывать ничего.
— Какая там дверь, когда ее с кулаков долой!
— Что значит: с кулаков? Сорвало, что ль?
Волощук пояснил:
— Не сорвало, а сняли. Перед отправкой крепежа.
— А потом стали спускать людей?
— Всегда так. Начальству скоро-некогда, а наш брат жистянкой рискует!
— Разве горный надзор не выяснял, кто так распорядился? — спросил Павлюченков. — Ведь расследовали же…
— Не знаю. Меня вызвали, говорят: «Ты как думаешь: Журов пьян был?» Я, говорю, с ним не пил. «Лады, так и запишем: слыхал, мол, что пьяный самовольно электровоз ремонтировал. От этого и авария».
— И мне так же записали, — вставил Косарь. — Инспектор Быструк с нашим начальством в дружках.
— А ты откуда знаешь?