На околоствольном дворе было людно. Причудливо-тревожный свет шахтерок озарял сбежавшихся горняков, мокрый, в пятнах и подтеках бетонный свод.
Разноголосо металось:
— Клеть сорвало, что ль?
— Не клеть, а «карлик»!
— Троих выбросило…
— Троих, да четвертый сам.
— Кто да кто, ребя?
— А на-гора дали знать?..
Спасатели доставали из зумпфа погибших, раскладывали возле подземного медицинского пункта. Журов и здесь все еще будто старался остановить электровоз, предотвратить катастрофу. У Воронка были открыты глаза. Рядом с ним безжизненно стыл Рудольский.
Наконец вытащили и Пазычева. Худой, маленький, он был похож на подростка-мальчишку, и как испугался во время падения, так, сдавалось, не пришел в себя после смерти.
«Карлик» повредил проводники, крепление ствола. Спуск и подъем приостановились.
Волощук подошел, глянул на Журова и, закусив пересмягшие губы, зябко повел плечами. Спецовка была в крови.
— Выходит, это он на тебя, — догадался Косарь. — Застрял бы, — может, живой остался?
Их окружили, стали наперебой расспрашивать, почему случилась авария, как уцелели. Отведя рукой чью-то слепившую глаза надзорку, Волощук словно бы виновато объяснил:
— Мы за поручни схватились. А ребят из клети выкинуло…
— А Журов сверху, — поеживаясь отчего-то, добавил Косарь. — Еще живой был. Хрипел только.
— Видно, не судьба…
— Какая там судьба? Судьба — индейка, жизнь — копейка!
— А ты что? Хочешь подороже взять?
Спустившийся в шахту Никольчик, потрясенно уговаривал всех продолжать работу, но никто не уходил. Растерявшийся, точно оглушенный случившимся, он совершенно не соображал, что делать.
— Сейчас горный надзор спустится, составит акт. Тогда можно будет приступать к ликвидации последствий.
Все понимали: ему отвечать в первую очередь.
— «Карлик» этот давно в утиль надо было! Со дня на день откладывали…
— Техника безопасности — для всех. А начальство на нее не глядит: «План, план давайте! Любыми способами!»
Горный мастер Воротынцев был, что называется, не враг себе. Заботясь о том, чтобы показатели не ухудшались, он распорядился:
— Волощук, становись за звеньевого! Комбайну стоять не положено.
— Нас же только двое осталось, — несговорчиво напомнил Косарь. — Трудно будет.
— Дела себе в забое не найдете? — Воротынцев славился тем, что умел найти выход из любого положения. — Покрепите пока, проверьте, а я подошлю кого-нибудь. Из подсобников…
— Лады, — хмуро согласился Волощук и кивнул ошалело водившему глазами Косарю. — Пойдем отмоемся!
— Видно, и вправду не судьба, — расстегнув спецовку, тот припал к хлеставшей из-под откачки струе. — До сё руки ходуном ходят!
Каски не было. На лице, на груди темнели засохшие пятна крови.
— Руки пройдут, — сказал Волощук. — А комбайну простаивать не положено.
Кое-как приведя себя в порядок, Косарь вернулся к стволу за каской. Спасатели достали из зумпфа и ее. Даже шахтерка оказалась цела и вспыхнула, как только включили.
Погибшие всё так же лежали возле медицинского пункта, накрытые захватанным брезентом. Взглянуть на них еще раз Волощук не смог и, кривясь сам не зная отчего, поскорее прошел мимо.
— Заголосят сегодня у нас на Северном! Первый раз такое…
Косарь бестрепетно приоткрыл брезент, наклонился над Журовым.
— Неизвестно еще! По ком заголосят, а по ком и убиваться некому.
Вскоре приехал, спустился в шахту узнавший об аварии Дергасов. Вместе с ним были старший инспектор горного надзора Быструк и городской прокурор Мамаев. Работа повсеместно возобновилась. По главному стволу на-гора стали поднимать уголь, а в шахту спускать крепёж и другие материалы.
Бегло оглядев погибших, Быструк принялся мысленно составлять акт. Словно диктуя самому себе, привычно зачастил:
«Электромеханик Журов грубейшим образом нарушил правила безопасности, параграф семьсот семьдесят четвертый. Ремонтируя неисправный электровоз АК-2 не в специально оборудованном тупике, а в сугубо опасной близости от вспомогательного ствола, являлся лицом по роду службы непосредственно ответственным за соблюдение техники безопасности…»
Немолодой, обрюзгший, он давно привык оказываться правым в любом случае и, выезжая на место происшествия, всегда и непререкаемо поучал всех: если бы виновные не нарушили тот или иной параграф и не сделали то-то и то-то, ничего бы не случилось. С главным инженером шахты Дергасовым ему еще работать и работать, а Журов, Журов — другое дело: во-первых, он мертв, а во-вторых, всего лишь шахтный электромеханик, с ним можно и не считаться.