— Не уговорил?
— Какое там? «Ищите, — твердит, — дурней себя! А я на всех не работник».
Ненаглядов помрачнел.
— Ну лады. Турнем его из смены… раз такое дело.
— Он уж сам турнулся. В лесогоны.
— Черт с ним! Не переживай.
— Да разве я переживаю. Дружбы жалко.
— Пускай жалеет тот, кто один остается. А мы еще себе не такого пустороя найдем.
К тому, что случилось, они больше не возвращались, но все-таки переживали его каждый про себя и по-своему. И Тимша не расспрашивал — то ли не ожидал ничего другого, то ли удовлетворился тем, что оказался прав.
Пока они полудновали, возле стройки очутился Крохалев. Велосипед с моторчиком оставил в проеме для ворот — запылившийся, с седлом набекрень.
Завидев возвратившегося Тимшу, с начальнической строгостью спросил:
— А где старшой?
— Какой старшой? Косарь? — рассмеялся тот. — Так он давно в лесогонах… фью-у!
Поняв, что произошло непредвиденное, Крохалев сбавил тон:
— В каких еще лесогонах? Что ты выдумываешь?
— Всамделе… на девятке лесогонит!
— А Сергованцев? Метелкин?
— Эти, наверно, еще где.
Вскочив на седло, Крохалев запустил мотор. Застрекотав как кузнечик, велосипед юркнул на тропку к правлению. Застегнутая булавкой штанина выехала, вот-вот могла попасть в передачу.
Подошел Волощук.
— Чего он тут крутился… техник этот?
— Старшого искал.
— А ты что?
— Лесогонит, говорю, твой старшой. На девятке.
Вздохнув, Волощук взялся за топор. Лицо его было озабоченно по-прежнему.
— К Руженцеву в правление свернул. Ну, теперь заварится?
Тимша смешливо фыркнул.
— Ох и франт!
— Вот те и франт… самое главное начальство.
Как он и предсказывал, Крохалев снова появился на стройке в сопровождении Руженцева. Велосипед вел как бычка за рога, делал вид, что в высшей степени недоволен всем, что видит вокруг.
— Буданский… не отдел строительства! Вчера — одни, сегодня — другие халтурщики. Так техническое руководство осуществлять невозможно.
— Ну, ты полегче, — предупреждающе бросил ему с подмостей Волощук. — Не засоряй воздух!
Руженцев попробовал объясниться по-хорошему:
— Это наши шефы. По согласованию с горкомом партии…
— Шефы, шефы, — перебил Крохалев и ткнул рукой простенок в двух-трех местах. — Разве так работают? Куда это годится?
Бревна в простенке горбились, выпирали. То ли неровный попался лес, то ли так уж тяп-ляп его срубили.
— А это как раз Косарь с Метелкиным партачили, — узнал Ненаглядов. — Мы и в акте отметили.
— Знать ничего не хочу, — непререкаемо заартачился Крохалев. — Переделывайте. Иначе не приму…
— Ну, что уж теперь, — по праву хозяина попытался уговорить его Руженцев. — Зачистят и ладно. Не перебирать же половину простенка.
— Нет-нет, — Крохалев то ли срывал раздражение, то ли в самом деле решил не снижать технических требований. — Перебирайте немедленно!
Волощук плюнул и, поддевая топором бревно за бревном, стал расшвыривать злополучный простенок.
— А ну, берегись — зашибет!
Сорвавшееся бревно с глухим стуком упало на землю, покатилось под ноги стоявшим. Крохалев отскочил и, ни слова не говоря, бросился назад в правление.
— Сегодня — одни, завтра — другие, — ворчливо повторял он по дороге. — А отдел строительства? А договор?..
Он ждал, что Руженцев, как обычно, позовет его на яичницу, чтобы замять случившееся, но тот и не подумал. Кутузовское веко хмуро прикрывало правый глаз, на губах застыла брезгливая, невеселая усмешка.
— Договор по́боку, раз такое дело, — отозвался он. — А нового не нужно. Шефы и без него…
Простенок перебрали. Пока Волощук с Тимшей исправляли чужую работёшку, Ненаглядов тесал стропила.
«Вчетвером работалось бы куда быстрей, — думал Тимша. — Как никак, в две пары. — И костерил Косаря: — Хапуга! Сколько ни старались, а верно — черного кобеля не отмоешь…»
Словно чувствуя это, Волощук отмалчивался, делал вид, что ничего не произошло. До вчерашнего он еще надеялся — Косарь, как всегда, подурит-подурит и одумается. Дружба его, хотя и не давала ничего, но Волощук искренне жалел, что тот откололся, ушел из смены и вряд ли вернется снова.
— Не надо, бригадир, — видя, что Волощук все еще не сладит с собой, попытался утешить Тимша. — Никудовый он друг-товарищ! Чего жалеть?
Сам того не желая, он нечаянно задел не отболевшее.
— Зелен ты еще, ежели так рассуждаешь, — оборвал его Волощук. — Мало штыбу нюхал…