— Ну, как у тебя? — взглянул, подойдя, Волощук. — Не зашиваешься?
Тот задорно поднял большой палец. Измазанное лицо было счастливо.
— Сначала сверху, верно? А снизу потом… когда боковины поставите.
— Глубоко не забирай, — на всякий случай предостерег Волощук. — А то фрезу увязишь!
Он прислушался, точно за рокотом мотора слышал что-то еще.
— Чего ты? — оглянулся Тимша, останавливая комбайн. — Нас на курсах учили…
Волощук отозвался не сразу. Лицо его неожиданно осветилось не то мечтательной, не то вдохновенной улыбкой.
— Чего? Чего? — не без досады повторил он, точно недовольный, что ему помешали. — Не видишь — слушаю; Рудольский с Воронком навстречу к нам прорубаются.
— Ну да, — недоверчиво протянул Тимша, не понимая, шутит он или нет. — Выдума-ал…
Но Волощук и не думал шутить.
— Побратимы, брат, не погибают. — И, будто убедившись в этом еще раз, торжественно подтвердил: — Точно!
Тимша включил мотор снова. Ежастый ветерок ходил у него по спине, прохватывал ознобом.
«Побратимы не погибают, — ликующе повторял он раз за разом. — Только прислушайся — услышишь: они рядом, за стенкой штрека. Точно!»
Комбайн работал ровно, без напряжения. Пласт был мягкий — сухарные и полусухарные глины, а не слежавшийся песчаник, с которым подчас не сладить и опытному проходчику.
«И я проходчик, — радостно думал Тимша. — Самый настоящий… как бригадир, как Ненаглядыч…»
Сделав половину заходки, он оглянулся на них и с подступившей нежностью хотел окликнуть, похвалиться, но вовремя удержался. Скоро конец смене, а — чего доброго — не успеет добрать оставшееся.
«А что? — с беззаботной отвагой юности подумал Тимша. — Любой пласт — мергель, песчаник ли — рубаю! Запросто…»
Едва выдалась свободная минутка, Ненаглядов тоже подошел, поглядел, как ему работается.
— Мотор не перегреваешь?
— Нормально, — обрадованно кивнул Тимша. — А у вас как?
— Сейчас докрепим. Тогда можно будет и передохнуть малость.
— Ага!
Обойдя комбайн, Ненаглядов внимательно оглядел механизмы, остался доволен. Каска его съехала назад, на лбу блестели капельки пота.
— Следи за давлением масла в системе, — напомнил он и вернулся к Волощуку, подтягивавшему очередной хомут.
А комбайн рокотал и рокотал — ровно, забористо. С шорохом сыпалась на совок порода, лапы погрузчика неутомимо скребли по железу.
Вторую половину заходки Тимша закончил быстрей, чем первую, и начал новую. Пласт сделался словно бы тяжелее, сырей — пришлось останавливать комбайн, отчищать забившуюся фрезу.
Едва он выключил мотор, Волощук настороженно обернулся:
— Ну, что там еще?
— Головку забило… сейчас отчищу.
Соскочив с комбайна, Тимша стал отчищать фрезу. Работал и невольно побаивался, что Волощук подойдет, возьмется чистить сам, не дав добрать заходку до конца.
А сверху, по всему пласту, уже проступали, сочились едва различимые жгутики влаги. Еще немного, и они зазмеились вниз, вниз, в обрушенную породу, под погрузочный совок.
— Вода, бригадир! — оглянувшись, крикнул громче, чем хотелось, Тимша и сам не узнал дрогнувшего своего голоса. — Ей-богу! Гляди, как бьет…
— Что ты несешь? Где?
Одним прыжком Волощук оказался рядом, глянул, соображая, что делать.
— Плыву-ун… Ненаглядыч! И вправду…
Тимша почувствовал, как захолонуло под ложечкой. С плывуном ему еще не приходилось встречаться, а слышал о нем немало.
Ненаглядову достаточно было взглянуть, чтобы сразу оценить грозившую опасность.
— Лен! Лен давайте! — будто ничего особенного не произошло, скомандовал он. — Скоре-ей! Пока размывать не стало…
Аварийные снопы льняной тресты были в каморке у самого входа в штрек. Волощук и Тимша бросились за ними, прихватили по пути Сергованцева.
Боковину они крепили вчетвером, но все ползло уже из рук. Плывун хлестал им прямо в лица, ослаблял и без того едва державшийся распил.
Комбайн стало прихватывать. Подмытый, обрушивался сверху накатник. Крепление, казалось, было не в состоянии сдержать напор и разваливалось на глазах.
В страшную эту минуту не растерялся только Ненаглядов.
— Комбайн… комбайн отгоняйте! — распорядился он. — А ну, навали-ись!
С трудом отогнав его, они освободили место для работы. В дело шло все, что попадалось под руку, распил, накатник. Тимша и Сергованцев едва успевали подавать их Ненаглядову. Стоя чуть не по пояс в грязной, невесть откуда взявшейся жиже, он властно и хрипло покрикивал: