Прошла почти минута напряженного ожидания. И в результате на ладонь толстяка упали две маленьких капельки воды, тут же и впитавшихся в кожу.
— Фалстрим, — сказал Семен Борисович, и указал Дурмашу на крайний левый стол его факультета.
Мантия у Бига тоже изменилась, перекрасившись в сине-зеленую, и переливающуюся так, как будто по ней волны перекатывались, одна за другой. Аплодисментов из-за стола Фалстрима слышно не было, но Дурмаш, похоже, и не расстроился совсем. Он абсолютно равнодушно закосолапил в указанное ему место.
— Дип, Ривер, — вызвал Волков следующего.
От строя первокурсников отделился чернявый парнишка маленького роста и невероятно щуплый. Его постигла та же судьба, что и Дурмаша. Только на этот раз все прошло очень быстро. На ладонь ему почти мгновенно вылился целый ушат воды, тут же и исчезнувший в пареньке. Да кто-то за столом Фалстрима похлопал в ладоши. Правда, аплодисменты получились жиденькими.
— Иванова, Ли Ин, — чуть изогнув в удивлении брови, прочитал учитель.
На пентаграмму стремительно взлетела оживленная первокурсница со слегка раскосыми глазенками. Она раскинула руки в стороны. И тут же над обеими ее ладошками закрутились маленькие вихри. У девчонки даже короткие каштановые волосы разметались в стороны. Но так же быстро ветер стих, исчезнув в ней самой. А Иванова блаженно улыбалась, как будто получила именно то, о чем мечтала всю свою жизнь.
— Факультет Эйсбриз, — и тут же раздались дружные аплодисменты из-за стола, стоявшим по соседству с Блэзкоровским.
Мантия у девчонки перекрасилась в нежно-голубой цвет, по которому иногда проплывали белые облака. А она сама живенько исчезла среди своих, словно ее только что и не было даже рядом с пентаграммой.
— Инхель, Гудэй, — Гошин знакомый, улыбаясь, направился к месту своей судьбы, дернув себя за косичку, видать, на счастье.
И вновь пришлось ждать, пока стихии определятся в своем выборе. А они почему-то совсем не торопились. Но вот над ладонью парнишки зависло темное нечто, и медленно, словно нехотя, спустилось ниже и исчезло. Инхель изумленно пожал плечами. И было видно, что он не то расстроился, не то находится в недоумении. Гудэй даже вытянул шею, недоверчиво всматриваясь за спину, словно искал на мантии подтверждения. И оно там немедленно нашлось. Мантия стала совсем черной, но иногда на ней поблескивали малюсенькие искорки звезд.
— Даркхол, — слегка разведя руками, спокойно подтвердил Семен Борисович.
И Гудэй медленно направился к центральному столу, до сих пор не веря в произошедшее. А там его уже ждали. И хотя аплодисментов не прозвучало, зато Инхеля кто-то из старшеклассников дружески похлопал по спине. А потом принялся что-то с жаром нашептывать парню на ухо. И буквально через минуту Гудэй скупо улыбнулся и кивнул головой, соглашаясь с собеседником.
— Каджи… Гоша…, — удивленно прочитал по списку Волков и, быстро пробежавшись глазами по первокурсникам, уже твердо и громко повторил: — Гоша Каджи!
А он из-за тумана в голове и не понял, что вызывают именно его. И вышел вперед только тогда, когда Янка его чуть ли не силой выпихнула из строя.
— Да иди же ты, Гоша, тебя ведь зовут, — выпалила она шепотом, но горячо, и почти прямо в ухо. — Чего застыл истуканом? И не сомневайся, все будет тип-топ…
А у Каджи внутри вспыхнул пожар, хотя снаружи пробил озноб. Ему, наверное, все-таки показалось, будто бы он шел к пентаграмме на негнущихся ногах, и словно на костылях. В крайнем случае, никто ему ничего подобного потом не говорил.
Гоша встал внутрь пентаграммы. Затем он поймал взгляд Мериды, участливо-подбадривающий, и только потом Каджи вытянул вперед ладони. И хотя, страшно волнуясь, ему было ни до чего, все же краем уха он слышал, как по залу волнами перекатывается приглушенный шепот множества голосов. И даже чувствовал затылком взгляды, устремившиеся к нему. А прядка словно взбунтовалась, став тяжело-металлической.
Прошла минута. Затем другая. Потом третья. И Гоша успел подумать, что вот и все, пора собираться в обратный путь, домой к бабушке. Хорошо, если Мэри хотя бы иногда станет в гости приходить. А потом его так конкретно накрыло, что дальнейшего он совсем не запомнил.
А со стороны все выглядело примерно следующим образом, если у нас хватит способности передать слова и эмоции очевидцев. Над протянутыми ладонями у Гоши так ничего и не появилось. Зато на исходе третьей минуты напряженного ожидания, Каджи полностью накрыло пыльное облако, да так густо, что паренька и не видно стало совсем. Но тут же хлынувший ливень смыл всю пыль напрочь. А в воздухе сверкнула молния, и раздался басовитый раскат грома. Некоторые из учеников даже головы втянули от страха. Только стоять насквозь промокшим Гоше не пришлось. Он вспыхнул на несколько секунд живым факелом. Но пламя тут же было сбито мощным порывом ветра. Причем несколько факелов на стенах, те, что находились ближе всех, тоже погасли. А потом его накрыла тьма. Всего на несколько секунд, но полностью непроглядная. И в результате вся эта мешанина стихий оказалась в нем, внутри.