А Каджи и на самом деле полегчало. И это даже очень мягко сказано. Мальчишке в этой компании вдруг ни с того, ни с сего стало настолько свободно и приятно находиться, будто они уже не один год знакомы. Даже не так, словно они не один год дружат все вместе. Ощущение очень похожее на дежа-вю.
Вновь прибывший парнишка в шикарно-строгом костюме-тройке травяного цвета аккуратно разложил свои вещи на багажной полке и уверенно опустился на сиденье рядом с Аней. А Яна, похоже, что и не собиралась перебираться к сестре, оставшись рядом с Гошей. И даже взяла его прохладную ладонь в свою теплую и чуть-чуть пожала ее, как бы говоря безмолвно: все будет хорошо, прорвемся. И этого краткого пожатия оказалось достаточно, чтобы мир вновь стал прежним: не серым, а цветным.
Паренек же и на самом деле был симпатичный. И хотя черты лица выглядели слегка крупноватыми для его возраста, но зато они очень хорошо сочетались с копной смоляных кудрявых волос, пронзительной чернотой миндалевидных глаз и крепким спортивным телосложением. Каджи даже подумал, что он рядом с ним наверняка смотрится замухрышкой из захудалого колхоза «Светлый путь в темный лес».
— Давайте знакомиться, — предложил кучерявый атлет. — Я — Роберт Баретто. Можно, просто — Роб, не обижусь. Меня так все друзья называют.
— Аня, — отозвалась его соседка.
— Яна, — следом за ней вторая.
И добавили слаженным хором:
— Лекс, — а потом обе весело рассмеялись, всматриваясь в удивленные лица спутников.
А удивляться было чему. Уж так это у них складно получилось представиться, словно они очень долго репетировали перед этим. Хотя вряд ли. Просто говорят, что близнецы порой даже думают одинаково. А они и на самом деле были поразительно похожи. Наверное, даже во всем. Вот разве что, глаза разные. У Ани — темно-серые, серьезные, но не слишком уж. А у Яны — серые, но светлые, с голубым отливом и с вечной смешинкой внутри.
— И нечего на нас так таращиться, — ответила Яна на их немой вопрос. — Мы хоть и близнецы, но разные. Просто когда родились, там что-то неправильно поделилось. Мне досталось сердце, а Аньке — мозги. Но вместе мы — сила!
— Да не обращайте на нее внимания, ребята, — отозвалась ее сестра. — Она постоянно шутит. Хотя да, все говорят, что я более серьезная…
— Ну, конечно, — протянула Яна. — А кто во втором классе придумал…
— Молчи лучше, — зловеще прошипела Аня. — А то я расскажу сейчас, что ты вытворяла в третьем, так обоих мальчишек отсюда как ветром сдует. И придется нам с тобой одним скучать всю дорогу. А тебя как зовут, печальный рыцарь? — Она переключила свое внимание на Каджи, который вообще-то уже не тосковал, а наоборот тихонько улыбался, глядя на то, как сестры по доброму препираются между собой.
— А вы разве не знаете? — крайне удивился Роб. — Из какого дремучего леса вы выбрались, девчонки? Это же Гоша Каджи. Я-то его сразу узнал. Про него столько писали последние лет десять, что, наверное, все его знают. Кстати, Гоша, я на самом деле рад, что случайно оказался с тобой в одном купе. Мои родители считают, что ты…, — но, увидев умоляющий взгляд спутника, он заткнулся, выставив перед собой ладони. — Все, молчу, молчу…
— И вовсе мы не из леса, — абсолютно не обидевшись, возразила Яна. — Мы из Рязани. А вообще-то, если честно, то мы фиг знает откуда. У нас папа — военный. И его часто переводили с места на место. Зато мама — настоящая колдунья. Но последние три года мы жили в Рязани, — с гордостью закончила она.
— А где эта Рязань? — поинтересовался Роб.
— Так это ты, оказывается, из дремучего леса выбрался? — притворно-удивленно всплеснула руками Аня. — Ай-яй-яй! Как жалко мальчика, правда, Янка?
— Конечно, жалко, — у Яны даже настоящие слезы на глаза навернулись. — Бедняжка…
— Это город в России, Роб. Я, кстати, тоже из России, только из Нижнего Новгорода.
— Ну, вот, Гоша, ты нам весь кайф обломал, — слегка расстроилась близняшка. — Мы бы его сейчас с сестрой так классно развели в два счета, пальчики оближешь…
— Да ладно тебе вредничать, Анька, — заступилась за парнишку Яна, которая видимо уже считала Каджи своей законной собственностью. — Зачем своих-то разводить? Что мы там, в школе других, настоящих лохов, что ли не найдем?
— И то верно, — легко согласилась ее сестра. — Так что ребята: мир, дружба, жвачка?
И первой протянула на центр купе правую руку, раскрытой ладонью книзу. Гоша, не раздумывая ни мгновения, накрыл ее маленькую ручку своей, добавив:
— Навсегда.
— Легко, — тут же на его руку опустилась ладошка Яны, озорно сверкнувшей глазами.
— Везде, — поверх всех весомо легла рука Роба, и через секунду: — А Россия — это где?
И все вместе оглушительно-весело расхохотались, так, что их наверняка услышали даже в самом дальнем уголке вагона, несмотря на громкий стук колес на стыках рельс.
Хотя смеяться, как оказалось, особо было нечему. Просто все пребывали в прекрасном настроении от обретения новых друзей, скрепленного к тому же клятвой. Пусть наивно-детской, но все же — клятвой.
А где находится Россия, Роб и на самом деле не знал, так как всю свою жизнь прожил в волшебном мире и о существовании магловского только слышал некоторые отрывочные рассказы от старших. И хотя оказалось, что он парень не только красивый, спортивный, но так же еще начитанный и умный, — это ничего не меняло. И девчонки, перебивая друг друга, принялись рассказывать ему о том, чужом для него мире.
Правда, перед этим они вывалили на столик из пакетов такую груду всевозможной снеди, приказав совместными усилиями ее уничтожить, что ребята даже перепугались слегка.
— Это все мама виновата, — пожаловалась Яна. — Вечно собирает нас в любую дорогу так, словно мы пешком во Владивосток пойдем. Знает прекрасно, что одни мы есть не будем. А так как девчонки мы общительные, то рассчитывает и на других. Но ведь и выкинуть жалко, она же старалась, готовила.
— Так что, мальчики, хотите или нет, а помогайте, — заключила Аня, ухватив бутерброд с ветчиной.
Так под еду и шло образование Роба. Он порой очень удивлялся тому, что рассказывали сестры, иногда вообще не понимал, как же так можно жить. А Гоша едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, прекрасно зная, что девчонки специально запугивают парнишку ужасами и сложностями жизни в магловском мире, привирая процентов этак на пятьдесят. Ну, ладно, ладно, знаем, что и вы нам не верите. Процентов восемьдесят, но ни одним не больше.
Вот Каджи и приходилось или помалкивать в тряпочку, когда совсем невмоготу было от рвущегося наружу хохота. Или с важным видом поддакивать озорницам, когда Яна выжидательно взглядывала на него, выгнув дугой тонкую бровь. Типа, ну-ка, соври что-нибудь правдоподобное и красивое, ведь я же тебя выручила. И когда парнишка, тоже окончательно развеселившись, выдал парочку очень страшных и смешных одновременно историй, в которых он якобы участвовал лично, то близняшки его откровенно зауважали и окончательно признали за своего. На все сто.
А стоило мальчику случайно обмолвиться, что сегодня ночью ему от усталости пришлось выпить капли три «Слезы дракона», тут уж изумился Баретто. Близняшкам этот факт ни о чем особенном не говорил, но Роб понял все с полслова. И только молча, с уважением, пожал Каджи руку, а потом пояснил девчонкам, непонимающе на них таращившимся:
— Я один раз очень серьезно заболел слизнячьей корью. Все считали, что вряд ли выкарабкаюсь, в крайнем случае, не сразу. Так врач сказал, что поможет только «Слеза дракона». Мне дали всего одну каплю, и я думал, что меня в клочья разорвет, настолько она сильна. Правда, болезнь уже на следующий день, как рукой сняло. А здесь — целых три, да просто от усталости. Это что-то с чем-то!
И он, вновь удивляясь, покачал головой. Хотя удивляться в пору было Гоше, почему на него такое количество подействовало просто бодряще. О чем он и высказался вслух, пожалев потом об этом. А Роб ответил в том духе, мол, ничего странного — ты особенный.