Потом ребята развлекались общением с Барни, который завел себе привычку отсыпаться в их отсутствие. Зато по ночам он решил бдить. Так, на всякий случай, мало ли что может приключиться в волшебном мире. Да и музыка ночью в тишине совсем по-другому слушалась.
Приемник вывалил на них такую кучу свеженьких местных анекдотов, что, в конце концов, у парней, изнемогающих от хохота, аж животы разболелись. И даже Бардер, опоздавший на полчаса к началу веселья, не спас положения, так как насмеялся до слез со всеми вместе. И он же самым первым запросил пощады, завалившись на кровать с книгой.
Это может показаться странным, но наши друзья ошиблись кардинальным образом. Шейм опоздал именно потому, что находился как раз в школьной библиотеке, подбирая себе книгу на сон грядущий. А то, что он выбрал себе почитать, еще больше удивило ребят: «История в пригоршне» С.Б.Волкова. Если судить по тому, как учитель рассказывал на уроке, то наверняка интересная.
Барни остался очень доволен тем, как он помог своим друзьям скоротать этот осенний вечер. И потому ненавязчиво, чтобы никому не мешать, запел тихо и лирично, выбрав из своего недавно пополнившегося репертуара песню ультрасовременную. А значит, вслушиваться в нее необходимости не возникало: ритм и мелодия присутствуют, а смысл и задаром не нужен.
Баретто достал из портфеля мячик и стал упражняться в заклинании уменьшения. А Каджи раскрыл учебник Инсомиры Хо и попробовал учить наизусть вступление. Но уже на четвертой строчке запнулся за предложение: « Полнота заклинания или заговора — это логико-семантическое свойство неограниченной языковой репрезентации его глубинной структуры». Вот тут-то Гоша с прискорбием и осознал, что ему это вступление ни за что не выучить, а тем более не понять. И закрыв книгу, паренек закинул руки за голову, рассматривая сводчатый потолок. А уж мечты о том, как он найдет Алтарь Желаний, втихушку сами прокрались ему в мозги, прочно захватив там плацдарм. И выбить их оттуда не было ни сил, ни желания.
У Роба практика тоже не клеилась. И бестолку промучившись почти час, до такой степени, что рука заболела, он оставил свою затею. Бардер уже мирно посапывал, накрыв лицо раскрытой книгой о занимательной истории магии. Приемник пел едва слышно. Гоша плавал по океану мечтаний. А свет самостоятельно погас. И через некоторое время все уже спали. Разумеется, кроме Барни, опять натянувшего наушники. И совсем ничего не предвещало приближения грозы. Штормового предупреждения ни от кого не последовало, если не считать за такое слишком уж бурное веселье перед сном…
Глава 3. Дожить до понедельника
…Суббота. Утро. И началось оно совсем не так, как ожидалось.
Во-первых, Барни их не разбудил. Заслушавшись музыкой, которая перед рассветом стала заунывно-спокойной, приемник просто-напросто вырубился, то есть задремал. Во-вторых, Гоша проснулся самостоятельно и неожиданно вовремя, иначе ребята запросто могли опоздать на полеты. Каджи растолкал Баретто и помчался умываться. Роб в свою очередь разбудил Шейма, правда, с огромным трудом. Бардер упорно отказывался открывать глаза, монотонно твердя сквозь сон, чтобы от него отстали, что сегодня выходной, и поэтому он в гробу видел зоопарк и никуда не пойдет.
Мелкие нестыковки на этом не закончились. Когда друзья стремительно вылетели из своей комнаты в гостиную, уже морально настроившись получить от близняшек нагоняй, то кроме нескольких старшеклассников, бродивших по ней словно тени, собираясь на завтрак, никого там не обнаружили. Удивленно переглянувшись, ребята устроились на диване. А разговор сам собой начался с обсуждения предстоящего полета на метле.
Гоша, естественно, волновался, так как еще ни разу в своей жизни на нее не садился. Роб наоборот его успокаивал, говоря, что ничего сложного в управлении помелом нет. Вот лично он лет с семи понемногу летал на отцовской метле, когда тот ему разрешал чуть-чуть покружить над лужайкой перед их домом.
Девчонки между тем все не появлялись, и ребята забеспокоились, не случилось ли чего. Баретто даже хотел уже встать и отправиться к ним, узнать, в чем дело. Только близняшки его опередили, наконец-то спустившись с третьего этажа башни.
«Ведьмины сказки», те самые, что были вчера конфискованы у Роба, увесисто шлепнулись Каджи на колени. А сестры стремительно развернулись, так что черные волосы промчались вихрем, описывая полукруг и испортив прическу. И не говоря ни слова, близняшки резво направились к винтовой лестнице.
— Эй, — недоуменно окликнули их друзья, быстренько подрываясь с дивана. — Вы чего это с самого утра такие злые? Комары загрызли ночью?
Девчонки круто развернулись навстречу парнишкам. И Каджи поразился их внешнему виду. Близняшки были какие-то растрепанные, нахохлившиеся и в то же время словно потерянные. Щеки бледные и впалые, носики наоборот вздулись. А уж глаза-то какие у обоих! Красные и припухшие, словно они полночи от души проревели, уткнувшись в подушки. У Янки они вон до сих пор такие, словно в их серо-голубом тумане капельки росинок-слез поблескивают. У Аньки тоже поблескивают, только по-другому: не то от злости, не то печально, не разберешь сразу.
— Ты, — Анькин указательный палец чувствительно ткнулся в грудь Баретто, — так уж и быть, можешь пойти с нами. Но по дороге я тебе такое устрою…! — у девчонки даже слов не нашлось, чтобы выразить придуманное.
Потом близняшка перевела ужасно строгий и одновременно задумчиво-грустный взгляд на Гошу.
— А с тобой мы вообще не разговариваем, ты наказан. Тоже мне — друг! — недовольно фыркнула она и, схватив безмолвствующую Янку за руку, потащила сестру к выходу. — Можешь пока чтением развлечься, если буквы помнишь. В газете столько интересного понаписано…
Баретто виновато пожал плечами, нахмурив густые брови. А Каджи только махнул ему рукой, иди, мол, на завтрак, а я останусь, раз такая пьянка началась. Роб, сгорбившись, направился вслед за девчонками. И неизвестно еще кому повезло больше. С площадки перед лестницей сперва послышался звук отменной затрещины, а потом постепенно удаляющийся возмущенный голос Ани:
— А ты, гад, все знал — и молчал… Оба вы хороши… Значит мы друзья, только когда посмеяться можно вместе… Вот я тебе сейчас устрою развлекуху…
Звук еще одного безответного подзатыльника. И на этом все стихло. Гоша остался один.
Он вернулся к дивану, поднял упавшую на пол газету и встретился взглядом сам с собой. Видимо Каджи сфотографировали в тот момент, когда он только что пришел в себя, после столь бурного всплеска стихий, одновременно выбравших его на распределении. Портрет парнишки на первой странице «Ведьминых сказок» только удивленно хлопал глазами с глуповатым выражением лица и больше ничего. Заголовок заметки средних размеров вопрошал читателей: «И этот мальчик спасет мир?».
От нечего делать Каджи прочитал то, что было набрано дальше более мелким шрифтом. Статья как статья, ничего интересного парнишка там не обнаружил. Мерида в таверне куда больше ему рассказала. Зато неприятно поразил Гошу сам тон заметки: ехидный, чуть злой и с некоторой едва заметной глазу подлецой между строк. Если верить автору, какой-то там неизвестной Мессинде да Студ, то вряд ли у него, Каджи, получится правильно исполнить пророчество. Вот разве только право погибнуть Мессинда за ним оставила безоговорочно. Ну что ж, и на том спасибо огромное.
Теперь Гоше понятно стало, почему близняшки на них так взъелись с самого утра. Попали по незнанке под замес: рядом с предскажённым ошиваться — это вам не цветочки-лютики собирать на солнечной полянке. Мало ли как события развернутся, может и их зацепить острым краем.
«Вот и кончилась дружба, не успев начаться», — с тоской подумал Каджи, но тут же сам себя и успокоил: «И к лучшему, что даже не успела начаться. Иначе еще больнее было бы. А одному спокойнее, не подставишь ненароком тех, кто нравится. Так что, спасибо тебе, Мессинда да Студ»…
Демонстративно бросив газету на большой стол, — пусть все кому не лень ознакомятся и оставят его наедине с самим собой, — Гоша уверенно и спокойно направился к выходу. Теперь он завтракать совершенно не хотел и, пожелав доброго утра портретам деканов, Каджи нацелился во двор замка. Там он выбрал скамейку в тихом уголке и стал поджидать, когда соберутся остальные первокурсники и появится профессор Хлип. И даже страх перед первым полетом куда-то незаметно слинял, а осталась только холодная и серая уверенность, что все будет хорошо, потому что хуже не бывает. А почему серая? Да все равно сидеть здесь одному тошно почему-то. Особенно когда в замке такое веселье.