Мальчишка поверил, хотя Гошка сам смутился от такого вранья.
— Пошли, капитанскую каюту покажу… — предложил Руслан. И направился в коридор. В коридоре было много дверей с табличками, как в школе. «Механик», «Штурман», «Кок»…
— Судовое время 16 часов 30 минут. Команда приглашается на чай. Приятного аппетита… — сказал невидимый голос.
Вдоль стен тянулись блестящие поручни. Наверное, когда корабль попадал в шторм и его здорово качало, все держались за эти поручни, чтобы не упасть.
— А я приехал отца из Японии из рейса встречать и пошел с ним на погрузку. Мы лесом грузились…
Гошка видел: рядом с пароходом стоял плавучий подъемный кран и плавали на воде бревна. Крановщик живет в Гошкиной деревне, а грузчик — в соседнем селе Ягодном. Рано утром их забирает катер и возит на работу. Поэтому неприятно Гошке было, что капитанский сын говорит: «Мы грузились…»
Мальчишка по-хозяйски открыл дверь в большую каюту. Там на кожаном диване, покрытом ковром, сидел его отец, настоящий капитан в морской форме. Он сказал:
— О, на борту гости…
Капитан встал и подал Гошке руку. Чистую и загорелую. Неудобно было Гошке протягивать свою грязную, но пришлось. Капитан пожал ее, потом повернул мозолями кверху и удивился:
— Да ты настоящий рабочий человек! Где это ты заработал столько мозолей?
— Забор чинил, траву тяпал, рубил дрова…
— Видишь, Руслан… — сказал капитан сыну. — Такого человека уважать можно…
Гошка не успел как следует рассмотреть капитанскую каюту, потому что капитан пригласил мальчишек пить чай.
Они спустились в кают-компанию, и все, кто там был, встретили Гошку радостно. Они подвинулись, уступили ему место и налили в стакан с серебряным подстаканником чаю.
Гошка прихлебывал чай и слушал, о чем разговаривают моряки. Сначала они хвалили хлеб, за которым плавали вчера в Гошкину деревню на боте, потом жалели, что вода упала, и боялись, как бы корабль не сел на мель. Большому груженому кораблю трудно развернуться в узкой протоке. А матрос, которого Гошка видел с веником, сказал:
— До чего эти мотыльки надоели, вся палуба ими усыпана, намел целое ведро…
На что Гошка заметил:
— Мотыльки — это неплохо… Когда много мотыльков, рыба начинает идти…
Все рассмеялись, быстро допили чай и убежали по трапу. Остался Гошка с Русланом вдвоем. Руслан сказал:
— Видишь, бортики на столах? Поднимаются и опускаются…
Он поднял бортики и обеденный стол стал похож на бильярдный.
— Как ты думаешь, зачем они?
Гошка боялся опростоволоситься. Он подумал, представил вечер, звезды в иллюминаторе, черную воду за бортом и сказал:
— Книжки читать…
— Ах-ха-ха! — закачался на стуле Руслан. — Ах-ха-ха! Ой, держите меня! Это же… ой, не могу! Это на случай шторма, чтобы посуда не падала…
Он так громко смеялся, что из окошка высунулся усатый кок в поварском колпаке.
— Некогда мне тут с тобой чаи распивать! — рассердился Гошка. — Ты с отцом отдыхаешь, а я работаю!
И он помчался по трапу быстро, как по сигналу тревоги. Руслан перестал хохотать и даже сказать ничего не успел вслед убегающему Гошке.
На «Красном Сормове» подняли якорь. Матрос сбросил на «Эвенск» швартовый конец и Васька Морев с Гошкой ловко уложили его восьмеркой на чугунном кнехте.
Капитан белого парохода стоял на мостике, сияя пуговицами. Торчал на палубе Руслан и завидовал Гошке. Капитан-механик Степан Иваныч Краюшкин взялся за штурвал. Наступила очень ответственная минута. Пароход должен выйти из протоки на большую воду. Удачно он выйдет или сядет на мель, сейчас зависело от швартового катера и Гошкиного отца.
Напрягся металлический трос, дрогнула палуба под Гошкиными сандалиями, загудел белый пароход. Исчез с борта Руслан. Видимо, отец загнал его в каюту.
«Красное Сормово» медленно развернулось на воде и за катером вышло на большую реку.
— Счастливо оставаться! — раздался над рекой капитанский голос.
— Семь футов под килем! — крикнул Гошкин отец и помахал кепкой.
Гошка подумал:
«Совсем маленький катер, а большой пароход не может без него уйти в плаванье…»
Что-то значит на земле его отец! И деревня Гошкина что-то значит… И Гошка Краюшкин тоже.