Впереди, за деревьями, полз маленький светлячок, значит дорога уже близко, обрадовался Гошка и немного прибавил ходу. Наверное, автобус – они вечером редко ходят, потому что поселковые почти все уже приехали и только такие, как его родители, поздно возвращаются с работы. Надо бы побыстрей, а то начнут спрашивать, где был, почему так поздно один гуляешь, не скажешь же, что дядьку искал, да тот и отопрётся, с ним никогда не угадаешь, что сказать. Нужно раньше прийти, сесть в уголке, как хороший мальчик, и книжку рассматривать, а потом мама кушать позовёт. При этой мысли под ложечкой опять засосало, Гошка вспомнил, что поел только утром, а потом на радостях, что идёт с дядькой за птичками, убежал на улицу, пацанам похвастаться, да так и не пообедал. Бабка ещё вдогонку крикнула, что второй раз разогревать щи не будет, да он и не любил её щи, так, одна капуста почти без мяса, да хлеба кусок. Сейчас бы он этот кусок и без щей съел за милую душу. Мысль о еде не отпускала ни на минуту, и он вспомнил как ребята выносили хлеб с маслом, посыпанный сахаром или с вареньем на улицу, особенно любил так делать Колька конопатый. Жил он через два дома напротив, днём дома у него никого не было, вот он сам и хозяйничал. Выйдет на улицу, на хлеб варенье намажет и дразнит всех. Иногда кому-нибудь откусить даст, но это очень редко было, обычно сам всё съедал. И самое-то интересное, этого варенья у всех в доме хватало, у всех же в саду и яблоки и крыжовник и малина со смородиной росли. Но вот на улице всем откусить хотелось. Однажды Гошка тоже кусок смородиновым вареньем намазал, оделся и уже хотел прошмыгнуть на улицу, но как назло был выходной, родители чем-то занимались по дому, ну и, конечно, заметили. Отец сразу завёлся, что за столом толком не ест, а только кусочничает, хорошо что не догадался, что Гошка на улицу с куском наладился. Мать-то всё поняла, быстро хлеб отняла и выпроводила его за дверь, от греха подальше, чтобы отца не раздражал. Иногда ему казалось, что мама специально при отце бывает такая строгая, чтобы он меньше ругал сына. Гошка тогда и сам уже понял, что сглупил, но так хотелось Кольке нос утереть, да ещё и откусить всем дать, чтобы знали, что он не жадный, просто его с куском на улицу не пускают. Кушать захотелось ещё сильнее, вспомнилось, как иногда он представлял голодных людей, которые умирали без еды в войну, например пленные или раненные. Гошка долго думал об этом, а потом стал есть как в войну. Съест почти всё, но в конце оставит немного чего-нибудь вкусненького, например колбаски с маленьким кусочком хлеба, представит себя партизаном в лесу, который три дня ничего не ел и съест этот кусочек уже как в войну. И так вкусно казалось, и, главное, жить дальше можно, с фашистами воевать. Вот сейчас скушать бы такой маленький кусочек, да хотя бы бабушкиных щей ложечку. И чего днём не поел, сейчас бы на сытый желудок веселее было. Получается зря торопился к дядьке, всё равно никого ни нашёл, вообще лучше бы не ходил, сдались ему эти птички, сколько не проси – дядька даже подержать в руках не даёт.
Голод стал ещё сильнее, живот как будто прилип к спине и каждое движение отдавалось вверху живота. Когда жили у дяди на горе, они с Сашкой иногда чистили семечки от шелухи и собирали каждый в свой стакан, а потом ели по одному зёрнышку. Сашка сначала ел по одному, а потом быстро съедал свой стакан и начинал клянчить у Гошки:«Миленькая курочка, дай мне крошечку». Гошка давал немножко, а потом решил, что это нечестно и перестал давать. Сашка обижался и начинал просить громче. На шум прибегала тётка, его бабушка и, возмущаясь Гошкиной жадностью, причитала: «Буржуй какой то: никогда не угостит, хоть помирать будешь»,– и, не разобравшись, пыталась честно поделить зёрнышки, но тогда начинал голосить Гошка, и она, заткнув уши руками, оставляла их одних. С Сашкой они хоть и росли как братья, но порой несправедливое, хоть и очень редко отношение со стороны тётки, а порой и от двоюродной сестры задевало его. Один раз Гошка даже не выдержал, психанул и всё выговорил им. Тетка особого внимания не придала этой гневной речи, а вот сестра хоть и посмеялась, но похоже задумалась, хорошо, что ещё дяди не было дома, он-то бы уж точно разобрался кто прав, а кто виноват. Он вообще по натуре был человек справедливый, зря людей не обижал, а ещё любил собирать всю родню в гости, по любому поводу. На одном из таких праздников он даже налил им с Сашкой, как настоящим мужикам, несмотря на протесты женщин, несколько капель кагора. Они тогда, конечно, ничего не поняли, но всё равно было приятно, что к ним относятся как к взрослым.