- Коричневые.
- Карие, значит, - проговорил он. - А у нее голубые, голубые, как озера. А волосы у тебя какого цвета? - И, не дождавшись моего ответа, мечтательно проговорил:
-А у нее - цвета спелых колосьев пшеницы. Ты знаешь, какой цвет у спелой пшеницы?
-Нет, не знаю, - ответила я.
-Золотистый... - как-то очень нежно произнес раненый. - А пострижена ты как?
- Под мальчика. Затылок голый, а спереди челочка.
- Под мальчика... - безразличным тоном произнес он. И потом снова мечтательно: - А у нее волнистые волосы до плеч.
Раненый замолчал и лежал так, не издавая ни звука, минут пять. Потом жестко произнес:
-Теперь сложи листок треугольником и напиши адрес. Он в тумбочке.... Там конверт с ее письмом. - Я достала конверт, списала адрес.
- Написала? - нетерпеливо спросил он
- Написала.
-А теперь отнеси туда, где все письма кладут для отправки. - Я сидела, не двигаясь с места. Мне очень не хотелось отправлять это неправильное письмо.
- Неси, дочка, неси, раз тебя просят, - проговорил с соседней койки пожилой усатый боец с забинтованными ногами, руками при этом делая мне совершенно противоположные отрицательные знаки. И даже усы его, шевелясь, говорили, что отправлять это письмо нельзя.
И я растерялась, не зная, как поступить, чтоб это было правильно. Обманывать раненого бойца нельзя, и письмо это ну никак не хотелось мне отправлять.
И тут появилась она, моя любимая медсестра.
Это что у тебя? - спросила Ольга, увидев в моих руках треугольник письма. Взглянув на адрес, она сердито произнесла:
-Ни на минуту нельзя оставить! Опять пишешь ложное письмо своей девушке Лизе? Опять врешь, что полюбил другую? Сочиняешь, что скоро будет свадьба? - Раненый лежал, не произнося ни слова.
- Пожалел бы девушку! Каково ей получить такое письмо? Ты подумал? Гордость в тебе ложная играет! Боишься, что она тебя бросит. Хочешь первым от нее отказаться? И какое ты право имеешь решать за нее? - Пожилой усатый боец одобрительно закивал головой.
- Правду надо писать! А уж там, как получится...
Отругав, как следует, раненого, медсестра подошла к нему, положила руку на его забинтованную голову и ласково произнесла:
-Дурак ты, боец Николай. А еще фамилию такую носишь - Орлов. И совсем ты не Орел, а просто трус! Погладив его по щеке, не скрытой за бинтами, она тихо добавила:
-Доктор говорит, что один глаз он тебе, может быть, все же спасет.... - Раненый схватил ее руку. Прижал к своей груди.
- Это правда?
- Правда, правда.... Зачем же мне обманывать тебя?
Минуты три прошли в молчании. Одна рука Ольги лежала у него на груди, второй она снова погладила его по щеке. Николай улыбнулся. Улыбка у него была красивая и добрая.
-Ну что? Рвем это письмо и пишем другое? - раздался в тишине голос медсестры. Помолчав немного, Николай Орлов согласно кивнул головой и, вздохнув, произнес:
-Да.
Усатый боец, лежащий на соседней кровати, улыбнулся. Я облегченно вздохнула и протянула письмо медсестре. Она развернула его и, не читая, медленно порвала на мелкие кусочки.