При провале шансы у Филатова выбраться из этой передряги по всем расчетам были достаточно призрачные. И ему не помогли бы три группы прикрытия, томящиеся в ожидании. Спас его еще один артефакт приоров - невзрачная, как и все изделия этой цивилизации, бусинка, будто от первобытного ожерелья, которая при активизации вырубала непонятным способом в радиусе пятнадцати метров любую технику вне зависимости от ее защиты, притом наиболее уязвимы были сложные системы. Так что гравиконденсаторы и боевые роботы выключились в миг. А с живой силой Филатов сумел разделаться благодаря исключительным боевым навыкам.
План отхода был разработан московитянами безукоризненно. И через двадцать минут после побега из обрушевшегося на поверхность планеты летающего дома торговая яхта «Атлантида» взмыла со стартэстакады главного космопорта Швица, унося артефакт приоров, полковника Филатова, а так же пленных - Гроссмейстера тайных отношений и неугомонного латина...
Начальник управления нелегальной разведки генерал второго ранга Шутихин подбросил в камин полено и уселся в скрипнувшее под его весом кресло.
Стоящий у окна Филатов смотрел на улицу. Шел косой мелкий дождь. По набережной неторопливо проколдыбала тряская пролетка, прополз, стуча железными суставами, смешной неуклюжий трамвай. По Неве плыл маленький пароход с высокой коптящей трубой.
Двухэтажный аккуратный, с колоннами и изящным балкончиком особняк располагался в центре Санкт-Петербурга. Столица Московии копировала своего предшественника, некогда гордо возвышавшегося на брегах стальной Невы на Старой Земле. Да, именно такой был тот самый изначальный Санкт-Петербург в девятнадцатом веке. Психологи утверждают, что именно европейская городская среда рубежа девятнадцатого-двадцатого веков наиболее комфортна для психики человека, придавленного достижениями супертехнологической Галактической цивилизации.
- Сейчас наши психотехники заняты разблокировкой сознания Гроссмейстера, - сказал генерал, протягивая руки к огню. - Сняли четыре уровня ловушек и пассивных нейроблоков, кстати, достаточно каверзных.
- Ничего себе, - покачал головой Филатов.
- Это Гильдия отношений. Они большие искусники в таких делах. Но и мы не лыком шиты, да?
- Кой чего умеем.
- Из сознания Кунца уже выудили немало интересного. Нашла подтверждение версия о причастности к нападению на «Ариэль» остатков разгромленных банд с Харлея-два.
- Что и требовалось доказать… Но насколько живучими эти твари оказались.
- Харлейцы... Никогда не воевал с тараканами в деревянных домах на ретропланетах? Травишь их, травишь. И кажется, наконец, избавился, но они появляются снова.
- Гроссмейстера нам не простят, - Филатов отвернулся от окна, уселся на узкий диванчик. - Гильдия наверняка уже в курсе, что к исчезновению Абрахама Кунца причастна наша организация.
- Несомненно, - согласился Шутихин.
Он вынул из деревянной, с золотой крышкой, коробки на низком столике огромную сигару и провел пальцем по ней, активизируя. Сигара задымилась, распространяя приятный, неземной аромат, сладко туманящий голову.
- Мы уже чувствуем давление с ее стороны, - поведал генерал.
- Каковы наши действия?
- Абрахама Кунца придется отдать. Иначе Гильдия обещает объявить нам бойкот. Бойкот Гильдии не выгоден никому. И нам тоже.
- Они должны понимать, что Гроссмейстер зашел слишком далеко.
- Вся их деятельность заключается в том, чтобы заходить слишком далеко... Не беспокойся, Сергей, мы решим и эти вопросы. Мы умеем решать вопросы.
- Я знаю, - кивнул Филатов, которому тоже приходилось решать немало вопросов. И он знал, как они решаются.
- Еще у нас редкий трофей – латин, - продолжил генерал.
- И что?
- Он хочет видеть тебя.
- Меня?
- Он говорит, что ты забавный.
- Забавный, - хмыкнул Филатов. - Последний раз меня называли забавным в восемь лет.
- Латины как дети. И им кажется, что дети все вокруг.
- Ох не знаю. Мне как-то жутковато становится от этих добродушных существ.
- И все-таки тебе придется с ним встретиться.
- Когда?
- Сейчас. Он ждет... Лифт один, - приказал генерал.
«Мажордом» среагировал на приказ, и тут же стена с богатой лепниной провалилась, обнажился сияющий зев лифта, празднично переливающийся с голубого на зеленый свет.
Филатов нехотя поднялся с диванчика, что-то хотел спросить, потом раздумал и ступил в капсулу. Он ощутил, как гравиконцентратор прижал его крепко к платформе.
- Иди, - махнул рукой генерал.
Капсула закрылась и понеслась вниз в черных трубах с разноцветными проблесками.
Трубы извивались, пересекались, соединялись, перебрасывая капсулу, в подземных головоломных, не имеющих постоянной формы и конфигурации коммуникациях.
Под землей располагались основные производственные пространства, транспортные и энергетические системы столичного мегаполиса самой могущественной федерации в Галактике. Глубоко в грунт въелись и основные помещения Управления «Н».
Филатов посмотрел на счетчик, щелкающий у него перед глазами. На цифре – «78» капсула замерла. Итак, получается семьдесят восьмой уровень от поверхности и не менее трехсот метров к северу от кабинета генерала. В этой части Управления Филатову бывать еще не приходилось. Здесь в своих загадочных лабораториях колдовали современные алхимики - научники.
Капсула распалась со звоном стекла, и в глаза Филатову ударил яркий желтый свет. Латины обожают яркий желтый свет. Все их обнаруженные колонии и станции располагаются в системах желтых карликов.
Комната была огромная, со сводчатым потолком, совершенно пустая. Латин сидел на полу, катая на ладони шарик из материала, похожего на стекло, в котором вспыхивали радостные разноцветные блестки, складывавшиеся в цепочки.
Инопланетника это занятие увлекало полностью. Шарик то увеличивался, достигая размеров баскетбольного мяча, то съеживался до теннисного мячика.
Увидев Филатова, латин обрадованно засмеялся и отбросил шарик. Тот откатился и начал подпрыгивать, бесцеремонно попирая закон сохранения энергии - все выше и выше. Это была одна из многих подобных непостижимых игрушек латинов.
- Здравствуй, - защебетал беззаботный инопланетник.
- Здравствуй, - кивнул Филатов, присаживаясь на колено рядом с латином. - Ты меня хотел видеть?
- Я, - глаза латина озорно забегали. Он зыркнул на шарик, скачущий все выше. Будто убоявшись его взгляда, шарик замер в воздухе - в метре над полом. - Я хотел тебя видеть, забавный человек... Это было так смешно, когда ты дрался с людьми в латах.
- Мне было не очень смешно.
- Вы не умеете смеяться, - заметил латин.
- Иногда умеем.
- Ты забавный воин. И ты должен... - латин замолчал.
- Что я должен?
- Меня попросили... Меня попросили передать. Это не мое слово. Это слово чужое.
- Что тебя просили передать?
- Синяя Долина... Ты и Никита... Забавное имя...
- Что? - Филатов, с его непробиваемым самообладанием, ощутил, будто холодная змейка забирается за воротник, и сердце непроизвольно сжалось.
- Ты и Никита Сомов. Госпитальер. Вы двое. Синяя Долина. Только вдвоем. От вас ждут помощи. Вы обязаны. Иначе плохо...
Да, дела! Никита Сомов - друг Филатова, с которым пройдено столько испытаний. Но вот только латину это знать не положено...
- Кто тебя просил передать?
- Не знаю. Он не сказал. Ты, смешной воин, должен это сделать. Ты и он. Больше никто не может. Больше никто не нужен. Не смешно... Грустно... Я боюсь...
Латин хлопнул в ладошки, и звук получился деревянный. Шарик сжался и послушно прыгнул ему в ладонь.
- Что еще? - спросил Филатов, борясь с подступившим к самому горлу страхом.
- Больше не знаю ничего, - недовольно отмахнулся латин.
На шарике появились какие-то интересные узоры, и инопланетник вновь был поглощен этим зрелищем полностью.