С конца 1980-х гг. положение начало меняться, вышло несколько публикаций В. Каноненко, А. К. Галкина, Е. Григорян, М. В. Шкаровского[53] и других исследователей, однако все они были ограничены рамками относительно небольших публикаций в журналах или исторических альманахах. Только в 2005 г. появился обобщающий труд М. В. Шкаровского «Церковь зовет к защите Родины»[54].
Основные задачи этой монографии заключались в том, чтобы проследить реальную жизнь общин всех конфессий в блокированном Ленинграде, выяснить роль церковного фактора в обороне города, определить масштабы религиозного подъема в период войны, который, несомненно, помог горожанам выстоять. Для автора важно было установить фактический вклад Церкви в защиту «невской твердыни». Кроме того, интерес представляла религиозная политика властей города — ее колебания, причины изменений, особенности в отношении различных церковных течений и конфессий, масштабы репрессий священнослужителей. Почти не изученной до выхода данной монографии оставалась и история Ленинградской епархии на заключительном этапе войны (в 1944–1945 гг.), который имел свои существенные особенности.
Среди опубликованных трудов немецких и американских ученых, частично посвященных нацистской религиозной политике в отношении Русской Православной Церкви в Германии и на оккупированной территории Восточной Европы, следует назвать монографию Х. Файерсайда. Это — серьезное исследование, хотя работа и страдает определенной узостью источниковой базы, следствием чего стали некоторые пробелы и неточности, кроме того, автор недостаточно разбирается в канонике и истории Православия. Полностью противоречат архивным документам утверждения Файерсайда, что нацисты стремились использовать православных клириков в Германии «в качестве пятой колонны для покорения Церкви внутри СССР», Берлинский митрополит Серафим (Ляде) якобы был объявлен ими «вождем всех православных в III рейхе и на подконтрольных ему территориях» и в свою очередь имел большие властные амбиции, а православная Германская епархия являлась «пронацистским церковным движением»[55].
В немалой части послевоенной публицистики эффективность конструктивной германской церковной политики на Востоке по различным причинам преувеличивалась. Зачастую это сочеталось с переоценкой возможности психологического и политического ведения войны. Подобные идеи отчасти характерны для фундаментальной книги американского ученого А. Даллина[56]. Еще яснее они выражены в другой работе этого автора, где обращается внимание на необходимость избежать ряда ошибок в будущей войне с СССР[57]. Анализируя политику нацистов на занятых восточных территориях, Даллин уделяет внимание и церковным вопросам. В частности, он справедливо подчеркивает двойственность политики германских ведомств: «В сущности, влияние Церквей хотели искоренить, но одновременно использовать их как инструмент пропаганды». Но нельзя согласиться с утверждением ученого о том, что после выборов Патриарха в Москве (сентябрь 1943 г.) в нацистском аппарате те, кто одобрял «политические усилия Русской Церкви», взяли верх над теми, кто хотел ее игнорировать[58]. Процесс определенного изменения церковной политики на Востоке, который начался с осени 1943 г., был достаточно слабо выраженным, непоследовательным и охватил не все германские ведомства.
Ряд обоснованных аргументов против «конструктивности» нацистской политики на Востоке привел немецкий ученый Г. Рейтлингер. К сожалению, в своей книге о гитлеровской политике насилия в России он почти не касался церковных вопросов[59]. Большой интерес представляет статья другого немецкого ученого Х.-Х. Вильгельма «СД и Церкви на занятых восточных территориях 1941/42», содержащая много ценных фактических данных и наблюдений о междоусобной войне германских ведомств. В то же время автор ограничился использованием почти исключительно документов Архива Института современной истории в Мюнхене. В результате Вильгельм сделал целый ряд сомнительных или ошибочных выводов. Например, он писал, что лишь осенью 1941 г. на занятых восточных территориях «постепенно возник скорее все еще побочный интерес к различным конфессиям… Исключительно прикладной интерес развивался в первую очередь у компетентных подразделений Главного управления имперской безопасности [Reichssicherheitshauptamt, сокращенно РСХА], а затем у гражданской администрации и вермахта»[60]. Между тем первые указания относительно проведения церковной политики на Востоке последовали от Гитлера уже в июле 1941 г., а органы гражданского управления уделяли этой проблеме не меньше внимания, чем РСХА. Автор преувеличивает внутрицерковную борьбу, как и степень сотрудничества священнослужителей с нацистами, и явно недооценивает масштабы и потенциальную возможность церковного возрождения в России. Но его общий приговор церковной политике полиции безопасности и СД вполне справедлив[61].
53
54
55
56
57
59
60