Между тем я думал: а хранит ли Господь любящих?
«Calling Mr. Thompson to New York! Mr. Thompson, please come to the PAA ticket counter!»[12]
6
Вот и семь.
Мой самолет вылетает в семь пятнадцать.
Раньше всегда я провожал Сибиллу, из-за суеверного чувства. Я не хотел, чтобы она смотрела мне вслед. Я хотел смотреть вслед ей. Я заплатил за кофе, и мы с Сибиллой пошли через ярко освещенный зал к выходу. Медленно, мучительно медленно наконец начало светать. Занимался хмурый день. Продавщицы, торгующие в аэропорту газетами и спиртным, мило приветствовали нас, когда мы проходили мимо. Обеих мы хорошо знали. Возле господина Клэра все еще отчаянно сражался господин Кафанке из Дрездена. Я отвернулся. И для господина Кафанке время подходило к концу. Его самолет вылетал в семь тридцать. Рыжая кошка лениво вытянулась в корзине…
— И слушай концерт Рахманинова, — говорил я, выводя Сибиллу через стеклянную дверь на улицу.
— Каждый вечер, милый.
— Слушай его после десяти. Я высчитаю разницу во времени и постараюсь в этот момент думать о тебе.
— Я всегда стараюсь так делать, когда слушаю Рахманинова, — сказала она. Ее кошачьи глаза сузились.
— Я тоже.
— А может, в Бразилии в этот момент будет день в самом разгаре и ты будешь на конференции.
От этой мысли она рассмеялась, как ребенок.
Снег на улице был грязный и осевший.
Я махнул проезжавшему мимо такси. Машина остановилась возле нас, визжа тормозами.
Сгорбленный шофер подозрительно посмотрел на меня:
— Куда?
— Лассенштрассе, сто девятнадцать, Груневальд.
Я обнял Сибиллу. Она положила голову мне на грудь. Над нами, на башне аэропорта, начал вращение огромный радар, бесшумный и призрачный. Его волны искали далекие самолеты. Где-то над облаками они звали их, сопровождали их. Невидимые волны. Невидимые машины.
— Не скучай, милая, — сказал я.
Она высвободилась из моих объятий и скользнула в такси. Дверца захлопнулась. Шофер сел за руль. Сибилла попыталась опустить стекло. Окно не открывалось. Машина поехала. Я видел маленькое белое лицо Сибиллы с раскосыми глазами. Она прижала его к стеклу. Я поднял руку.
Такси описало вокруг площади широкую дугу. Я еще долго мог видеть его, оно проехало мимо пожарной части и мимо полицейского участка по направлению к дамбе. Теперь Сибилла смотрела из другого окна.
Когда мы целовались, несколько зевак остановились и глазели на нас. Они все еще стояли. Во Франции никто бы не остановился. В Германии глазели всегда. Вот загорелись красные огоньки. Шофер затормозил. Зажегся правый поворот. Теперь машина виднелась маленьким темным пятнышком, Сибиллу уже не было видно. Но она, конечно, еще видела меня. Я подождал, пока такси повернет направо и исчезнет за углом первого дома.
Когда я вошел в здание аэропорта, как раз объявляли мой рейс: «Панайр ду Бразил», рейс один — восемьдесят два на Рио-де-Жанейро через Дюссельдорф, Париж, Лиссабон, Дакар, Ресифи! Пассажиров просят пройти к выходу четыре». У меня была еще пара минут, и я подошел к цветочному киоску возле почтового пункта. Продавщицы все меня знали. Их центральный магазин был на Курфюрстендамм. Там я всегда покупал цветы для Сибиллы.
Я сказал:
— Я улетаю через несколько минут. Пожалуйста, посылайте до моего возвращения каждые два дня пятнадцать роз…
— …госпоже Лоредо? — улыбнулась юная продавщица.
Она знала, что мы с Сибиллой любим друг друга. Казалось, все в Берлине знали это. И все улыбались.
— Да, пожалуйста.
— Хорошо, господин Голланд!
— Я заплачу, когда вернусь.
— Конечно, господин Голланд. Счастливого пути!
— Спасибо, — сказал я.
В проходе я столкнулся с господином Кафанке из Дрездена. Я хотел было обойти его, но он схватил меня за рукав. В его мутных старческих глазах появилось выражение безумной решимости:
— Вы должны мне помочь!
— Отпустите меня, я спешу!
— Вы тоже летите через Дюссельдорф, так ведь? — пыхтел человек из Дрездена, размахивая корзинкой, в которой лежала толстая кошка.
— Я прибуду туда через четверть часа после вас, я узнавал, — продолжал он, не отпуская меня. — У вас стоянка час. Возьмите кошечку с собой под пальто, она хорошая, никто не заметит.
— Нет!
12
Вниманию пассажира Томпсона, вылетающего в Нью-Йорк! Мистер Томпсон, пожалуйста, подойдите к билетной кассе компании Пи-Эй-Эй!