— Право же, Зап!
— Кажется, это сравнение доставляет ему удовольствие.
— Но он и вправду похож на него. Я не виновата.
— Ясное дело. Вы просто были с ним откровенны. Помогали ему проводить ревизию. Это входило в ваши непосредственности… непосре… в ваши обязанности. «О, монсеньере мио! Я хоть раз сказала вам за прошедшие десять минут, что вы — вылитый Ричард Чемберлен?»
— Ну хорошо, однажды вечером мы смотрели «Поющих в терновнике». Велика важность! Мы страшно устали. Десять часов подряд изучали ведомости. Три раза звонил Блютшпиллер и орал на него. Я слышала его голос, сидя в другом конце комнаты. Вы хоть представляете себе, какое давление на него оказывают? У него не начальник, а сущий дьявол.
— А вы всячески стараетесь им помочь. Играете в команде Блютшпиллера. Делаете все для того, чтобы нас отправили в Конго. Неужели вы не чувствуете за собой никакой вины? А ведь почти вся эта липа — ваша идея. Чудо в Кане! Футболки с изображением меры вина! Игрушечные мученики!
Больное колено начало пульсировать.
— Возможно, я была не права. Некоторые из произошедших здесь перемен вряд ли так уж угодны Богу. Вся эта погоня за всемогущим долларом… В последнее время я много об этом думаю. Работа с Рэем заставила меня…
— С Рэем? Кто такой Рэй?
Филомена зарделась:
— Я хотела сказать, с монсеньером.
— Ах, этот Рэй! Рафаэлло Чемберлен. Ну конечно.
— Не пора ли свыкнуться с этим, Зап?
— Извините. Просто я не обладаю вашим умением с легкостью переводить разговор на нейтральные темы. Но с другой стороны, я дал обет безбрачия.
— Мне некогда, — сказала она. — Я не обязана слушать пьяного монаха.
Я с трудом поднялся со стула и поковылял к выходу. Мне ужасно хотелось придумать находчивый ответ, нанести прощальный укол, достойный Оскара Уайльда. Добравшись до двери, я с гордым видом обернулся:
— Да пошла ты в меру!
Несколько дней спустя Аббат пригласил меня, Филомену и Брента, нашего режиссера, на совещание. Вчетвером у него в келье было тесновато. Брента привела в восхищение солома.
— Это помогает от каких-нибудь хворей? — спросил он.
— Нет, — сказал Аббат, — это исключительно от нищеты.
— А я думал, с нищетой вы покончили.
— Именно это мы и должны обсудить. Количество заказов уменьшается, расходы увеличиваются. Нужно каким-то образом генерировать поток прибыли. Нужны новые идеи. Нужно вновь сотворить чудо в Кане.
Первой высказалась Филомена:
— Монсеньер полагает, что нам следует сосредоточить усилия на производстве более качественного вина.
Мыс Аббатом принялись закатывать глаза. Аббат сказал:
— Как?! Неужто он уже выпил все наше бордо?
— Quod seris metes, — сказала она.
— Мне страшно нравится этот фильм, — сказал Брент. — Устинов в роли Нерона неподражаем.
— Это «Quo Vadis», — сказала Филомена.
— В последнее время Филомена делает большие успехи в изучении латыни, — сказал я. — Она берет частные уроки.
— Это значит «что посеешь, то и пожнешь», — продолжала она, не обращая внимания на меня. — Монсеньер хочет сказать, что если мы будем производить хорошее вино, нам не придется беспокоиться об организации сбыта.
В келье наступило красноречивое молчание.
— Над этим стоит подумать, — сказала Филомена.
— Хорошо, — сказал Аббат. — А теперь, когда мы подумали над этим, давайте перейдем к угрозе нищеты. Что скажете, Брент?
— Мы могли бы снять еще один традиционный рекламный ролик. «Чудо два» — новое, более совершенное и грандиозное. Но, как я погляжу, у нас тут проблема с контролем качества. Мы должны спросить себя: кто купится на такую рекламу? Люди уже попробовали это вино. Они знают, каково оно на вкус. Надо смириться с тем, что серьезные ценители вина на нашу приманку не клюнут. Они читают специальные журналы и знают, что это отвратная бормотуха.
— Это чилийское столовое вино, вполне пригодное для питья, — сказал Аббат.
— Правильно, и нужно найти людей, готовых этим довольствоваться. Ясно, что речь идет не о самых искушенных людях. И это хорошо. Чем меньше они знают, тем лучше. Ну, а если они еще и не понимают, что написано на этикетке, — отлично, значит, речь идет о гигантском рынке сбыта.
— Короче говоря, нам нужны бестолковые люди, — сказал Аббат.
— Вот вам и новая рекламная формула, — сказала Филомена. — «"Кана" — вино, которое подают, когда гости слишком тупы, чтобы уловить разницу».
— Именно! — сказал Брент. — А для рекламы такого товара традиционный ролик не годится, тут нужна большая информационно-рекламная передача. Забудьте о дорогостоящих рекламных паузах во время демонстрации «Звуков музыки». За ничтожную долю этой суммы можно купить целых тридцать минут на ночном кабельном канале.
— Это что, самый рентабельный способ охватить всех бестолковых потенциальных покупателей? — спросил я.
— Именно! — сказал Брент. — Знаю, в эффективность подобных методов верится с трудом. Я и сам был скептиком до тех пор, пока не сделал информационно-рекламную передачу о деревушке Фатима с участием Рикардо Монтальбана. — Он посмотрел на Аббата. — Вы ее видели?
— К сожалению, нет, — сказал Аббат.
Я не был уверен, что он признался бы, даже если бы видел.
— Сперва я подумал: ну и ну, у нас же ничего — то есть nada — нет! Не на что опереться. Был какой-то храм в Португалии, где ватага ребятишек, по их словам, когда-то, давным-давно, видела Деву Марию. Мы слышали небылицы о чудесном исцелении да об огнях, кружащихся в небе — по правде говоря, эти крестьяне чересчур подолгу глазеют на солнце. А на роль ведущего ко мне привели актера, который зарабатывал на жизнь тем, что торговал вразнос обивкой из коринфской кожи. Я думал, у нас никогда ничего путного не выйдет. Но передача принесла прибыль.
— Как же вы намереваетесь рекламировать «Кану»? — спросила Филомена.
— Я подумывал о том, чтобы пригласить Салли Филд.
— Эту «летающую монахиню»? Вы, наверно, шутите.
— А что? Представьте себе, как она выпивает большой глоток вина и говорит: «Оно вам понравится! Оно вам очень понравится!»
— Но даже если предположить, что вам удастся заполучить Салли Филд, оно вряд ли понравится людям, — сказала Филомена. — Организация сбыта — это еще не все. Покупателям должно понравиться именно вино.
Аббат коснулся руки Филомены и обеспокоенно посмотрел на нее:
— Вы часом не захворали?
Салли Филд мы, конечно, так и не заполучили, зато заполучили Хью О'Тула. Его карьера достигла своего пика тремя десятилетиями ранее, когда он сыграл главную роль в телесериале «Святой Дух!» — о приходском священнике, в чьей исповедальне обитает призрак по имени Себастьян, который то и дело избавляет его от неприятностей — а попутно причиняет новые, еще большие, — творя чудеса. (Роль вечно недовольного епископа играл Фред Макмарри.)
Съемки заняли неделю. Для первого кадра Брентова съемочная группа соорудила точную копию исповедальни из «Святого Духа!». Заметно располневший О'Тул втиснулся в нее не без труда. Но, сев там и услышав записанный на пленку голос, доносящийся из-за перегородки, он сразу же вновь вжился в образ своего бывшего героя.
— Благословите меня, святой отец, ибо я нашел лучшее из когда-либо произведенных вин! — раздался знакомый писклявый голос призрака Себастьяна. — Крепкое, с тонким букетом, душистое и при этом вкусное, сохраняющее аромат винограда и при этом рассчитанное на самого искушенного ценителя, приготовленное руками праведников и поставляемое по божеской цене!
— Себастьян! — прошипел О'Тул. — Сколько раз можно повторять, что тебе нельзя появляться в исповедальне!
— Но, святой отец, вы должны попробовать это вино!
— Только не в исповедальне!
После этой реплики двое техников при помощи удочек опустили к самому носу священника бутылку «Каны» и бокал. Увидев парящие в воздухе предметы, О'Тул устремил на них свой фирменный оторопелый взгляд и испустил свой фирменный страдальческий крик:
— Прошу тебя, Себастьян… не надо больше чудес!
О'Тул потянулся за бутылкой, которая тут же взмыла вверх, оказавшись вне пределов досягаемости. Вслед за ней он выбрался из исповедальни и в конце концов очутился у парадной двери Каны. Бутылка постучалась в дверь, которую открыл сияющий Аббат. Он охотно повел О'Тула на экскурсию в винодельню — минуя Административно-отшельнический центр. О'Тул изображал изумление, а Аббат отвечал на каверзные вопросы — к примеру, на такой: