После этих обвинений Чильбум ещё раз встал и ответил подчёркнуто спокойно и с достоинством:
— Возможно, мы в Швеции иногда и ошибаемся — сделаем шаг вправо или влево, но не забывайте, что и мы на пути к революции.
Едва эти слова были переведены на русский, как ко всеобщему удивлению Сталин мрачно сказал:
— Ни шага вправо и ни шага влево — прямо надо идти!
Все были уверены, что карьере Чильбума настал конец: так обычно бывало после публично высказанного строгого замечания Сталина. Если же речь шла о советском гражданине, его ожидало гораздо худшее.
Чильбум прекрасно знал, как в Москве распоряжались людскими судьбами, и я ничуть не удивилась, когда Отто рассказал, что Чильбум был у него в кабинете и со слезами на глазах просил вычеркнуть его слова о шаге вправо и влево и резкое замечание Сталина из протокола. Бедный Чильбум был полумёртв от страха и расточал похвалы Сталину и Отто — лишь бы простили его ошибку и забыли всю эту историю. Отто говорил о нём со Сталиным, и тот, смеясь, согласился Чильбума простить. Скоро Чильбум снова ходил с важным видом.
Расскажу немного о так называемом зиновьевском скандале. Осенью 1924 года английские газеты напечатали письмо, в котором Коминтерн давал советы английской компартии. Письмо, якобы подписанное председателем Исполкома Коминтерна Зиновьевым и Отто Куусиненом, было зачитано в английском парламенте[74]. Что же произошло на самом деле?
После пятого конгресса, летом 1924 года[75], Коминтерн действительно переправил английской компартии ряд инструкций. Речь шла прежде всего о действиях в Индии, где, казалось, обстановка созрела для начала революционных интриг. Кроме того, английской компартии рекомендовалось создавать в армии партийные ячейки и разжигать трудности в колониях. Но английская компартия была неосторожна, и содержание письма стало частично известно журналистам. Они составили новое, подложное письмо, и оно-то и было зачитано в парламенте. Отто с самого начала знал, что зачитанное письмо — фальшивое, хотя оно и содержало часть подлинных инструкций. В подписи Куусинена был лишь один инициал, а он всегда подписывался «О. В. Куусинен».
Москва была в ужасе от того, что в компартии Англии так неосторожно обращались с важными документами. Руководству был вынесен строгий выговор. В британском парламенте письмо вызвало бурю возмущения, члены парламента потребовали объяснений от премьер-министра Великобритании и от советского правительства. Обстановка накалилась не только в Коминтерне, но и в Наркомате иностранных дел. В Коминтерн приехал сам Чичерин[76] и вёл долгие переговоры за закрытыми дверями с Куусиненом и Пятницким. Позже я узнала от Отто, что Чичерин был крайне недоволен тем, что Коминтерн занимался тайной деятельностью, ставившей под угрозу дипломатическую деятельность советского правительства. Он потребовал, чтобы Коминтерн прекратил тайную, незаконную деятельность — для этого есть специальные организации. После этого события часть секретной работы была передана в четвёртое управление Армии и ГПУ. Чичерин был вынужден заверить англичан в том, что Коминтерн никогда не прибегнет к тайным или незаконным действиям, не говоря уж о том, что «письмо Зиновьева» было низкопробной подделкой.
Но британцы этим не удовлетворились. Профсоюзы Англии попросили разрешения внимательно ознакомиться с материалами Коминтерна. Требование поначалу показалось невыполнимым, но Отто и Пятницкий решили отобрать компрометирующие Коминтерн материалы и дать после этого английской делегации возможность ознакомиться со «всеми» бумагами, касающимися английских дел. Последовали три дня и три ночи судорожной работы. Под наблюдением Мауно Хеймо и архивариуса Бориса Рейнштейна изымались все опасные документы и особенно всё, что было связано с тайными инструкциями для английской компартии. Была переписана даже книга регистрации переписки. Изъятые бумаги куда-то увезли, а заодно провели репетицию приёма англичан.
С проверкой приехали три человека. Попросили показать помещение и документы Коминтерна. Все они знали русский или немецкий. После проверки, когда англичане уехали, коминтерновцы ещё долго радовались, что им так ловко удалось провести англичан и отвести от Коминтерна всяческие подозрения.
Ленин верил, что со временем в странах, где создаётся революционная ситуация, способные руководители сами собой выдвинутся из народа. Но Куусинен в конце 1924 года пришёл к выводу, что надежды эти не соответствуют действительности: способных коммунистов надо приглашать в Советский Союз, обучать руководству партией и посылать их потом обратно в свою или другую страну. Это было главное, что Куусинен понял в результате неудавшихся революций в Финляндии, Венгрии, Германии, Польше и Болгарии. Он считал, что хорошие руководители не могут появиться как по волшебству на пустом месте, их надо готовить в СССР из лучших людей, которых можно найти за границей! Не думаю, что один только Куусинен придерживался этого вполне верного взгляда. Незаметно, но очень настойчиво он добивался поддержки советского руководства.