Мария Степановна говорила, что кормить мужа было для нее огромным удовольствием — так он радовался и так за все благодарил. Не было такой житейской мелочи, которую бы он делал механически, не наполнял смыслом, вниманием. Еду считал священнодействием. Еда — это трапеза, причастие. За столом совершается таинство причащения. Поэтому к еде — завтраку, обеду, ужину — было в семье глубокое внутреннее отношение, как к важному акту дневного бытия, а не как к физическому процессу насыщения. Такое отношение к еде переживалось существом поэта и познавалось разумом. Для Макса земля со всеми ее жизненными силами, существами, растительностью, была живым телом Бога. Поэтому так значителен был для него акт еды: это акт принятия в свое физическое тело Божества. Поэтому даже ежедневные трапезы в доме были отмечены какой‑то особой праздничностью и подъемом.
Макс любил подшучивать над женой. Иногда, сидя за чаем, рассказывает гостям:
— Знаете, Маруся, когда ей дарят конфеты, всегда держит их сначала для червяков, а потом дает мне.
— Маруся пьет чай с удовольствием, а я люблю с чем‑нибудь вкусным.
Мария Степановна спрашивала его:
— Макс, неужели ты никогда никого дураком не назвал?
— Нет, Марусенька, не назвал. Некого было. В моем представлении дурак — это гений. А я не встречал ни разу гения.
Макс всегда старался в людях открыть только хорошие стороны. В письме к М. В. Сабашниковой от 24 февраля 1923 года он писал о жене:
«Хронологически ей 34 года, духовно — 14. Лицом похожа на деревенского мальчишку этого же возраста (но иногда и на пожилую акушерку или салопницу). Не пишет стихов и не имеет талантов. Добра и вспыльчива. Очень хорошая хозяйка, если не считать того, что может все запасы и припасы подарить первому встречному. Способна на улице ввязаться в драку с мальчишками и выступить против разъяренных казаков и солдат единолично. Ей перерубали кости, судили в Народных трибуналах, она тонула, умирала от всех тифов. Она медичка, но не кончила, так как ушла сперва на германскую, потом на гражданскую войну.
Глубоко по–православному религиозна. Арифметике и грамматике ее учил Н. К. Михайловский (критик). Ее любовь для меня величайшее счастье и радость».
В письме Вере Эфрон 24 мая 1923 года добавлял:
«Юродивая. Исступленная. Самозабвенная. Всегда пламенно протестующая… Берется за все непосильное и не отступает, несмотря на слабость и нервность. Совершенно не умеет угадывать шутки и иронию. Раздает и деньги, и вещи, и себя на все стороны.
В гимназии была первой ученицей, а теперь совершенно безграмотна. Была в дружбе с самыми неожиданными и неподходящими людьми — начиная с Веры Ф. Комиссаржевской, кончая Иваном Владимировичем Цветаевым. С Пра (матерью Волошина) глубоко и страстно подружилась».
Марию Степановну я впервые увидел осенью 1965 года. Еще задолго до приезда я много слышал рассказов о Доме поэта, о хранительнице его от московских друзей. У меня возникло желание побывать в том месте. Оно осуществилось. Приехав в Коктебель, я пошел к волошинскому дому. Поднялся по лестнице и вошел в столовую. Я увидел старушку в очках, одетую очень просто. Мы сели за стол и начали разговор. Мария Степановна рассказала мне историю дома, рассказала о своей долголетней жизни с Максом. Потом я вновь приехал в этот дом. У меня возник большой интерес к творчеству поэта и художника Максимилиана Волошина. Мне были даны для прочтения сборник его стихов, поэм. Я открыл для себя талантливого поэта, и мне захотелось написать о нем. Мария Степановна дала мне архивные материалы поэта — его большую переписку, автобиографические заметки. Я написал несколько статей о Волошине: «Пейзажная лирика М. Волошина», «Антивоенная лирика М. Волошина» и другие, которые были напечатаны.
24 января 1968 года Мария Степановна напишет А. И. Цветаевой:
«Прости, что направляю к тебе милого молодого человека Витю Мамонтова. Он работает по Максу и над Максом. Предан Дому поэта, живет и работает на Сахалине. А Вите мне очень хочется помочь. Он всячески заслуживает того. Серьезный, целеустремленный, работяга».
Большой поддержкой для вдовы поэта были встречи с интересными, талантливыми людьми, которые приезжали в Дом поэта. Это были писатели, художники, музыканты, ученые, певцы. В 1956 году 25 октября приехал поэт Яков Аким. Он написал стихотворение «Вальс при свечах», которое посвятил Марии Степановне. Его часто потом можно было слышать в столовой в исполнении певицы Марии Изергиной, друга Волошиной.
Прибой то ревет, то молчит, опадая,
И целую ночь напролет
Нам голосом юным хозяйка седая