Тогда они спрашивают: «Что нам делать, чтобы творить дела Божий?» Это совсем ветхозаветный вопрос: что должны они совершить, чтобы получить за это от Бога мессианское царство? На это Иисус отвечает: «Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал». Таким образом, «дело Божие», о котором здесь идет речь, есть вера в Посланного. От них не требуется делать то или иное, чего-то достичь или выполнить определенное предписание закона; они должны решиться на новое отношение к Богу, которое называется «верой».
Тут они чувствуют, что требуется нечто особенное, и домогаются нового свидетельства: «Какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? Что Ты делаешь? Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть». Разве Иисус уже не давал знамений? Давал, конечно, но они требуют великого мессианского знамения чисто небесного характера. Хлеб, который они ели, все-таки всего лишь хлеб. Они хотят увидеть что-то такое, что вступило бы в земной мир воистину чудодейственным образом, что-то вроде манны, неслыханным образом «пришедшей с неба» (Ин 6.28-31). Тогда Иисус продвигается в Своей речи еще на один шаг.
«Истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру». Моисей вовсе не дал настоящий «хлеб с неба», ту пищу, которая творит божественную жизнь и является выражением нового творения. Это - прерогатива Нового Завета. Здесь ее дает Отец, дает действительно с неба. И этот хлеб — одновременно и образ новой жизни, и ее пища, и ее охрана - Сам Христос. Он приходит от Бога и «дает жизнь миру». Слушатели явно не понимают Его, но они полны доброй воли и настаивают: «На это сказали Ему:
Господи! Подавай нам всегда такой хлеб». Они стараются уловить то, о чем говорит Иисус, хоть и не могут преодолеть ограниченность собственного мышления. «Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда». Он Сам, Его живое бытие, Его готовность, Его внутренняя жизнь. Его любовь - это и есть пища, дарующая жизнь. И, веруя, человек должен «есть» эту пищу и «пить» это питие. Читая в сердцах, Он добавляет: «Но Я сказал вам, что вы и видели Меня и не веруете». Они не следуют за Ним, не отрываются от своей исходной точки. Они стараются втиснуть Его слова в рамки своих представлений, а так как это не удается, то их возможности тем самым исчерпываются. Тогда Господь приподнимает завесу: «Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет; и приходящего ко Мне не изгоню вон. Ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца. Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день» (Ин 6.32-39).
Здесь мы слышим о Боге, Единственном, в Котором только и обретается всякое святое общение. Мы слышим об Отце и Сыне и о беседе, протекающей в вечности и касающейся нас, людей. О нас Отец беседовал с Сыном. Он послал Его в мир и Ему «препоручил» нас - тех из нас, кого Ему было угодно. Святое же дело, возложенное на Сына, заключается в том, чтобы Он сохранил препорученных Ему, вызвал бы в них вечную жизнь и однажды, в день суда, пробудил их к полноте этой жизни. В этой беседе - наша вечная обитель, сердцевина, основа и надежда нашего земного существования, источник нашей судьбы в вечности. Со «страхом и трепетом» читаем мы о тех, «которые Ему даны», о страшном различии в избранничестве, исход которого сокрыт в непостижимой тайне Божи-ей свободы. Но мы «сверх надежды» веруем «с надеждой» (Рим 4.18). Мы внедряемся своей надеждой в Его любовь и стараемся в ней устоять. Тогда «возроптали на Него иудеи». Это не те же, что раньше, не те многие, которые насытились и пришли в восторг. Те не поняли, что говорил Господь, замолкли, и теперь их нет больше с Ним. «Иудеи», теперь упомянутые, - это те, которые вообще имеются в виду, когда проявляются несогласие, хитрость, враждебность: «Фарисеи и книжники»... «Возроптали на Него иудеи за то, что Он сказал: «Я есмь хлеб, сшедший с небес». И говорили: не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: «Я сошел с небес»? (Ин 6.41-42). Если Христос не есть Тот, Кто Он есть, то они правы, когда возмущаются, ибо то, что Он говорит, - неслыханно. С чуткостью народа, воспитанного в рвении к Единому Богу, они, замечая, что здесь утверждается нечто безмерное, мобилизуют для отпора весь свой реализм. Иисус видит, как они сплочены, недоверчивы, враждебны, и принимает удар: