Тот, кто сегодня говорит о христианских истинах, не может говорить так доверчиво и просто, как было принято в былые времена. Слова и мысли, нужные ему, обесценены и изменены. Христианский язык связан теперь с необходимостью оценивать все с христианской точки зрения. Мы не можем просто сказать:
Иисус учит... или: по учению Иисуса, человек находится в таком положении, но должны одновременно сознавать, что человек нашего времени невольно думает и чувствует, когда он слышит эти слова; и это относится не только «к другим», но и к нам самим. Чтобы достичь подлинного, мы должны отличать то, что Иисус имеет в виду, от того, что нам невольно приходит на ум, когда мы их слышим. То же нужно помнить, когда мы говорим о суде, который Иисус возвещает миру.
Люди всегда сознавали, что с их бытием на земле не все обстоит благополучно; более того: повсюду мы встречаем безумие, несправедливость, обман, насилие. К тому же мы всегда носили в себе живое сознание того, что однажды все должно быть исправлено и доведено до свершения. Многие ожидали от самой человеческой истории разрешения проблемы бытия на земле:
человечество собственными силами пробьется к существованию, направленному к Богу. Оставим эту надежду в покое: она слишком противоречит Откровению и христианским чувствам - и также тому, что открытый взгляд наблюдает в реальном существовании. Сохраним убеждение, что ясность может прийти только от Бога, когда-нибудь, после конца земной жизни. Как можно представить себе подобный суд?
Можно было бы сказать: повсюду в жизни видимость трудно отличить от реальности. То, как на человека смотрят другие люди, редко соответствует тому, что он есть на самом деле. Часто дельные люди - бедны, достойные - неизвестны, неблагонадежные и не приносящие никакой пользы живут в благополучии и пользуются уважением. Редко внешний образ человека открывает его подлинное лицо. Да и в самом внутреннем можно обмануться: испытующий взгляд не согласуется с подлинным положением; воля скрывает от себя самой свой действительный образ мыслей и представляет себе вещи, на самом деле не существующие. Итак, суд мог бы означать, что обман исчезнет и все явится таким, как оно есть на самом деле... Или: живая сущность человека будет соответствовать его образу мыслей. Внутренне чистый человек должен был бы также быть здоровым, добрый - красивым, великодушный - сильным и имеющим власть. На самом деле, действительность не соответствует такому прообразу. Когда встречается единство, оно кажется нам сказкой. И это положение никогда не изменится. Ни телесное усовершенствование, ни духовное углубление ничего в этом не исправят, ибо корень такого расстройства не зависит от человеческой воли. Всегда конфликты будут разделять людей, и тем глубже, чем большую силу имеет личность.
Тогда суд мог бы значить: согласование образа мыслей и сущности, когда каждый человек стал бы именно тем, кто он есть в своих помыслах. Или: многие -может быть, каждый — имеют какое-либо основание жаловаться на свою судьбу. Когда человек вступает в жизнь, ему что-то обещано; или, по крайней мере, в нем живет такое сознание. Однако это обещание никогда не будет исполнено. Даже у тех редких людей, которых называют счастливыми: у властных, здоровых, деятельных. Это случается еще реже у многих больных, чьи силы не выдерживают и которых обременяют разные трудности. Итак, суд мог бы состоять в следующем: каждый восторжествовал бы над своим противником; попранная честь была бы восстановлена; связанное было бы отпущено на волю и могло бы быть по достоинству оценено; замедлившееся в росте выросло бы и распустилось. Короче, обещания были бы действительно исполнены...