«Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем». Сами они сразу же присоединились бы к восстанию против кесаря; Иисуса же, сказавшего: «отдавайте кесарево кесарю», они обвиняют, явно противореча Его словам, в бунте против кесаря. Иисус молчит. Он также молчит в ответ на вопрос правителя, что Он может сказать по поводу обвинения. Пилат очень удивлен (Мф 27.14). Обычно обвиняемые держат себя совсем иначе. Они говорят бессвязно, быстро, ища сочувствия и приводя в движение все, чтобы спасти свою жизнь, - а Этот молчит. Тогда он ведет Его в преторию и допрашивает Его один на один: «Ты Царь Иудейский?» Иисус отвечает загадочно: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» Обвинения утверждали, что Я восстаю как Мессия против кесаря. Это должно означать: если ты спрашиваешь о ходе этого процесса и о том способе, которым находящиеся снаружи обвиняют Меня, тогда Мне нечего сказать. Но, может быть, ты спрашиваешь сам от себя? Может быть, есть что-то в тебе, что нуждается в ответе, - на это Я хочу ответить. Пилат гордо отвечает: «Разве я Иудей?» Какое мне дело до вашего Мессии? «Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?» (Ин 18.33).
Иисус видит, что в этом человеке есть нечто глубокое. Поэтому он свидетельствует, что Он Царь. Но Его Царство «не от мира сего». Оно не основывается на земной власти. «Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда». «Итак, Ты Царь? - спрашивает Пилат. Иисус отвечает: «Ты говоришь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине: всякий, кто от истины, слушает гласа Моего». Теперь Пилат думает, что понял, с кем имеет дело. Несомненно, этот человек - один из странствующих философов, которые отказываются от земных интересов, чтобы установить царство истины. Следовательно, он не представляет никакой опасности. Пилат спрашивает Его: «Что есть истина?» и, сказав это, он опять вышел к Иудеям и сказал им: «Я никакой вины не нахожу в Нем». В случае если бы это действительно было правильно, в доверительном и сострадательном смысле этого слова, у Пилата есть только скептическое размышление образованных людей его времени «что есть истина?» - но его взгляд судьи ясен. Он выходит и утверждает: «Я никакой вины не нахожу в Нем» (Ин 18.38).
Обвинения не утихают, а усиливаются. «Но они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места» (Лк 23. 5). Пилат, услышав это, видит возможность выйти из положения. Так как обвиняемый - галилеянин, он подвластен тетрарху Ироду, а тот как раз находится в Иерусалиме. Таким образом, Пилат может свалить с себя неприятное дело и к тому же оказать внимание марионеточному царю, отослав обвиняемого на его суд. Так он и поступает. Но обвинители следуют за Иисусом.
Ирод обрадован. Он давно уже наслышан об Иисусе. Он интересуется всем религиозным и чудесным, ведь он и с Иоанном Крестителем поддерживал своеобразное общение, хоть это и не воспрепятствовало ему отдать приказ об убийстве последнего пророка, когда он попал в неловкое положение. Теперь он надеется найти нечто необычное - чудеса, тайны, поэтому он расспрашивает обо всем, в то время как представители Синедриона стоят здесь же и «усиленно обвиняют». А Иисус молчит. Все они: Синедрион, римский правитель, «лисица» Ирод могут применять силу и убивать. Здесь находятся слуги, может быть, отвергнутые слуги Божьи; в остальном они - ничто... После продолжительных, но тщетных расспросов интерес Ирода сменяется презрением. Вместе с придворным обществом он насмехается над Мессией и отсылает Его в шутовском наряде обратно к Пилату - живую карикатуру на собственные притязания.
«И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собой; ибо прежде были во вражде друг с другом». Совершенно спокойно говорит об этом евангелист; но это слово оставляет пустоту в человеческом сердце (Лк 23.7-12).
Пилат же созвал Синедрион вместе с народом и объяснил им, что их обвинения не обоснованы. Он намеренно созвал народ, ибо он действует не только как судья, который должен вершить суд, но и как политик в интересах римской и иудейской властей. С древних времен в Иудее существует обычай: правитель милует одного из заключенных по требованию народа. Не хотят ли они освободить этого безвредного «Царя Иудейского»? Пилат знает, почему он задает такой вопрос. Власти хотят разделаться с этим противником; народ же, как можно убедиться, считает его своим и любит этого человека в бедной одежде с благородными стремлениями и со спокойным и бесстрашным выражением лица. Кроме того, мы встречаем у Матфея удивительное замечание: «Когда Пилат сидел на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику тому, потому что я ныне много перестрадала во сне за Него» (Мф 27.19). Пилат -скептик, но одновременно он впечатлителен, а может быть, и суеверен. Он чувствует тайну, боится сверъх-естественной силы и хотел бы освободить обвиняемого. Он рассчитывает на то, что народ захочет его освобождения. В темнице находится человек, бывший действительным зачинщиком беспорядков и даже убийцей, называемый Вараввой. Правитель спрашивает: