Ранняя община верила в скорое возвращение Господа, и многое в ее жизни и позиции можно понять только в этой связи. Потом эта вера утрачивается.
Преследования, которые побуждают подвергающихся им людей страстно надеяться на скорые и кардинальные перемены, ослабевают. Дискриминация и гонения прекращаются. Быть христианином становится нормой, а в конце - даже общепринятой предпосылкой жизни в обществе. Возникают христианские общество и культура, которые, естественно, должны желать не внезапного конца, а дальнейшего развития. Затем, с наступлением нового времени, меняется вся картина мира. Под влиянием науки как космическое, так и историческое существование воспринимаются как нечто самостоятельное, руководствующееся своими внутренними законами. Поэтому вера в скорое возвращение Христа, которое положит конец этому существованию, не может не казаться бессмысленной.
Мы едва ли преувеличим, если скажем, что мысль о предстоящем возвращении Господа больше не имеет в христианской жизни серьезного значения. Это возвращение трактуется как нечто настолько отдаленное, что о нем и не помышляют. Между ним и существованием как таковым встает стена научного мировоззрения. Но не теряет ли при этом христианское мироощущение чего-то существенного? Оно прижилось в мире. В качестве «христианской культуры» оно стало составной частью этого мира, и возвращение Господа с легкостью отождествляется с тем концом истории, который естественным путем вытекает из нее самой. Вследствие этого теперешнему христианскому сознанию не хватает того напряжения, которым были полны первые века: строгости оценок, страстности самоотдачи, эмоций, а также той ясности сознания и той серьезности, которые проистекали из того факта, что большинство христиан обращалось к вере уже в зрелом возрасте. Тем не менее, вера в возвращение Господа существует и поныне, а вера - это всегда росток, в жизни которого чередуются периоды спячки и пробуждения. Возможно, что для этого христианское существование должно стать менее устойчивым, а понятие «христианская культура» - менее бесспорным. Разрыв между Откровением и миром должен вновь стать явным. Быть может, нужны опять времена поругания и гонений на него, чтобы пробудилось сознание его особого характера. Тогда оживет и вера в приход Господа. Но едва ли об этом можно сказать многое. Отдельным элементам христианской истины тоже положены свои сроки: времена, когда они ясны и владеют умами, и другие времена, когда их значение перестают осознавать и они тонут, чтобы позже снова всплыть как ответы на вопросы, которые вновь ставит жизнь.
Часть Седьмая Апокалипсис: время и вечность
1. Книга тайного откровения
Жизнь Господа, в Которого мы веруем, не ограничивается временем от Его рождения до смерти. Период Его существования не начинается в первом году нашего летоисчисления с тем, чтобы прерваться в середине четвертого десятилетия; у него совсем иная протяженность. Она начинается в вечности, - об этом говорит Иоанн в начале своего Евангелия и Павел в первой главе Послания к Колоссянам. Господь, есть «Слово, ставшее плотью», Первородный прежде всякой твари. После своей смерти Он восстает к новой жизни, о чем повествуют все евангелисты; еще сорок дней Он пребывает на земле, а затем восходит на небо, чтобы «возвратиться» и в качестве духовного Христа царить в каждом отдельном верующем и в Церкви. Но некогда Он возвратится открыто, для суда, и положит конец истории. Творение и история будут восприняты вечностью, а Он станет вечной жизнью искупленных и светом преображенного творения... Вот та связь, о которой мы должны поведать, «жизнь Ии-еуса, который есть Христос». О последней и вечной части этой книги Господа и повествует Книга Тайного Откровения. Глава из книги DerHerr, Munchen 1980, О Тайном Откровении ап.Иоанна.