И в ответ на благовествование — ропот толпы: «Не Иосифов ли это сын?» А Матфей добавляет: «Не Его ли мать называется Мария, и братья Его Иаков и Ио-сий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами? Откуда же у Него все это?» (Мф 13.55-56). Тогда Иисус заставляет врага показаться: вы сомневаетесь во Мне? Вы возражаете: в других местах Он будто бы творил чудеса - почему же не здесь, у себя дома? Но там Я мог творить чудеса, потому что там веровали; а вы не веруете. И не веруете потому, что Я из вашего города. Со святыней, вам встретившейся,происходит то же, что прежде было у народа с Илией и Елисеем: свои не верили, потеряли благодать, и она была отдана чужим!... Тут уж возмущение не в силах сдержать себя. Словно в пароксизм впадают эти люди, минутой раньше свидетельствовавшие о мощи и благодатной красоте Его слов. Сатана входит в них. Они влекут Иисуса прочь из синагоги, по улицам города, на гору, на которой стоит город, на вершину горы, чтобы сбросить Его вниз.
Уже отсюда можно предвидеть развитие событий. Крест стоит уже здесь. Весть о Царстве Божием, о не-изглаголанной возможности бесконечной, превосходящей всякие представления полноты, уже ставится под сомнение.
Но то «время и власть тьмы» (Лк 22.53) еще не пришли. Все случившееся становится проявлением силы Духа. Сильнее всего действует свершаемое в тиши. Когда Иисус на Пасху, среди стекающейся со всех сторон он возбужденной массы паломников, изгоняет из храма то, что оскверняет его святость, и никто не осмеливается Ему воспротивиться (Ин 2.14-17), это - явление силы Духа. Но еще сильнее Дух являет Себя, когда неистовствующая от «ненависти к соседу» толпа выталкивает Господа, бешенство нарастает, оно стремится найти себе выход в разрушении - и вслед за этим сказано: «Но Он, пройдя посреди них, удалился». Никакого сопротивления. Никакого усилия. Среди злобного неистовства - непобедимость тихой, легкой свободы Божества, которая неподвластна никакому человеческому насилию, ибо она ничем не связана, кроме как собственным часом.
9. Больные
В первой главе Евангелие от Марка повествует: «При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям. И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос» (32-34).
Как близка эта картина нашему сердцу! Жаркий день прошел. Вечереет, и свежее дуновение доносится с гор. Тогда вокруг Него словно размыкается круг, и со всех сторон накатывает людская боль. Они приходят, их приводят, их приносят. И Он идет сквозь страждущую толпу, и «сила Божия является и исцеляет», чтобы исполнилось слово пророка Исаии: «Он взял на Себя наши немощи и понес болезни» (Ис 53.4 иМф8.17).
Дух, Который в Нем, имеет власть исцелять. Исцелять от самых корней, ибо Он способен творить, способен охватывать и заново созидать внутреннее начало жизни. Целительная сила Иисуса так неисчерпаема, что Он противостоит приливу человеческого страдания. Он не отступает; язвы, искалеченные части тела, уродство и какие угодно болезни не пугают Его. Он выстаивает. Он не избирает в первую очередь то, что кажется неотложным или более поддающимся Его силе, - Он просто приемлет всех. Слово «Придите ко Мне все» (Мф 11.28) Он исполняет раньше, нежели произносит.
И что же Он допускает к Себе? Разве человеческое страдание не подобно морю? Разве помогать - не значит взять на себя труд, не имеющий границ? Кто, действительно решившись помогать и отдав себя людскому страданию, не был захлестнут так, что мог радоваться, если не терял себя в безбрежности этой задачи?
Иисус чувствует страдания людей. Его сердце содрогается от сострадания. Все это бедствие Он подпускает к Себе, и все же Он сильнее его. Мы не знаем ни одного слова Господа, которое рисовало бы Его идеалистом, помышляющими об уничтожении страдания. Он далек от того, чтобы находить его трогательным или восторгаться им, Он видит страдание во всей его страшной реальности. Но Он никогда не теряет мужества, никогда не устает и не разочаровывается. Его сердце, самое чуткое и мудрое из всех когда-либо бившихся, сильнее всей человеческой боли.