Что же означает тогда быть грешником? Преступить заповедь не только против какого-либо человека или дела, но и против вечно-святой истины и справедливости. Находиться в противоречии не только с вечным нравственным законом, но и с живым-святым Богом. В конечном счете грех повторяет древнее нападение сатаны: Он - совершенно бессмысленная и все-таки захватывающая попытка свергнуть Бога, низложить Бога, уничтожить Бога...
Таким образом, грех направлен также против святой, происходящей от Бога жизни в человеке, он уничтожает ее. Он не пребывает во внутреннем пространстве человеческой совести, но становится общей виной и судьбой. Все это грех. Более тяжелый или более слабый, колеблющийся или решительный - как всегда могут быть различия - но конечная его суть направлена в эту сторону. Итак, что должно случиться, чтобы отпущение греха совершилось?
Человек должен прежде всего осознать тяжесть греха. Он должен преодолеть легкомыслие и малодушие и со всей серьезностью постараться увидеть грех воочию. Он не должен претворять его в объект суждения или воли, но должен ощутить внутри себя, в чем тут дело. Он должен не только предстать перед судом справедливого Бога, но и почувствовать и принять, что он со своим нравственным достоинством, со своей свободой и ответственностью привлекает сердце самого Бога - и как многое в нем протестует против этого! Он должен отложить житейскую гордость, желание стоять на своем вопреки всем и особенно вопреки Богу и созидать свою жизнь. Он должен учиться смирению, которое ищет благодать. Иисус пришел, чтобы возникли эти расположения. Его первые слова были: «Покайтесь» (Мк 1.15). Люди должны признать, что они грешники, посмотреть прямо на то, кем они стали вследствие греха, призвать Бога из глубины сердца. Тогда отпущение станет возможным.
Прощение не означает, что Бог говорит мне, что мое действие не было совершено. Оно было совершено и пребывает. Бог также не говорит: «Это не так важно». На самом деле это важно и значительно: в очах Божиих. Это не означает, что Бог хочет закрывать глаза на грех. Да и как это могло бы мне помочь? Ведь я хочу от греха освободиться, действительно освободиться. Если же говорят, что я продолжаю быть грешником, но милосердный Бог приобщает меня к святости, таким образом, я получаю идущее выше всякой возможности и представления участие в ней, тогда мысль так запутана и полна недомолвок, что это не вяжется со смыслом Писания... Отпущение также не означает, что Бог дарует мне силу не совершать больше этого греха. Тогда содеянное стояло бы всегда передо мной... Отпущение не может также значить, что колдовством все полностью смыто. Это было бы обманчиво и нечисто. Как можно связывать чистоту Бога с такой мыслью?
Мы проанализировали все ложные пути понимания смысла отпущения - который из них нам еще открыт? Один-единственный: тот, на который указывает прямой смысл Писания и чувство верующего сердца: что через прощение Божие я не являюсь больше грешником перед Его святой истиной; перед глубинной ответственностью моей совести я больше не виновен. Это именно то, чего я хочу. Только этого. Если это невозможно -вина должна, очевидно, остаться. Но это возможно. И благовестие Иисуса как раз в том, что эта возможность существует. Что прощение возможно, не может быть установлено нами самими, какими бы то ни было этическими или религиозными предпосылками, но это будет нам открыто. Нам будет в то же время дано откровение о том, Кто есть Бог. Нет сомнения в том, что Бог праведен, что Он не только противостоит греху, но абсолютно его осуждает. Он -Святой, ненавидящий грех всей силой Божественной энергии. Он - правдивый, который не скрывает и не закрывает, но проникает в глубину и сущность всего. Христианское Откровение говорит нам затем: Бог, в таинственном и святом смысле, бесконечно далеком от какого бы то ни было умаления величия добра, возвышается над добром и тем самым и над злом. Он сам -добро, но в невыразимой свободе. В Нем - свобода, превосходящая все узы, даже те, которые исходят из понятия добра. Такая свобода делает Его могущественнее вины. Имя этой свободы - любовь. Любовь не только жизненнее, не только добрее, чем простая справедливость, но более и выше, могучей и в бытии и в мысли. Исходя из этой любви Бог может без нарушения правды и справедливости заявить, что вины больше нет.