Данное свидетельство - ключ к тому, что произошло в Иерусалиме.
Нам, однако, следует пребывать в «страхе и трепете» (Фил 2.12), чтобы не погас в нас свет. Ибо и в нас самих действует воля; и в наших глазах живет она, руководя взглядом, вылепливая жизненные обстоятельства, оттеняя одно, затемняя другое, оттесняя на задний план, либо вынося на поверхность третье. И мы причастны к суду, и в нашем случае ставится вопрос, к кому мы присоединимся-к «зрячим», которые слепнут, или к «слепым», глаза которых открываются. Этот суд вершится всегда. Всякий раз, когда мы слышим слово Господне. Всякий раз, когда нас встречает Его истина. Всегда, когда мы чувствуем, что мы призваны. При любом повороте судьбы каждого из нас вспыхивает свет Божий, и мы переживаем либо прозрение, либо ослепление. Горе нам, если утратим бдительность, если не будем каждый раз заново приводить себя в состояние готовности! Горе нам, если останемся довольными в слепоте, если образ Божий побледнеет в нашем сознании, и если это станет для нас безразличным.
Так в Иерусалиме было сделан выбор. И вот Иисус идет назад в Галилею. Властьимущие - священники и книжники - отвергли Его. Они провозгласили, что лишь неграмотный народ, презренная толпа может верить в Него.
Приближается время второго выбора: примет или не примет Его сам этот народ? Миссия Его в изначальном смысле направлена не на человечество вообще и не на отдельных лиц, а на носителя священной истории - народ, с которым Господь связал Себя узами Завета на Синае. Выбор был сделан вначале правящими. Теперь этот выбор - перед народом: встрепенется ли он, возьмет ли в свои руки инициативу веры?
2. Сын Человеческий
Тогда же Господь произнес слова, в которых целиком раскрылось Его самосознание как Спасителя по отношению к людям: «Истинно, истинно говорю вам:
кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит ин-де, тот вор и разбойник. А входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (Ин 10.1-5).
Эта картина нам хорошо знакома - но она как-то не привлекает нас сразу. Признаемся, что нас даже несколько смущает сравнение верующих со стадом овец. Мы - в большинстве своем - горожане и далеки от сельской жизни; да и живущие на селе скорее всего не имеют представления о том, чем было для пастушьего народа понятие стада. Но словам Иисуса внимали люди, в сознании которых еще жило воспоминание об их народе в ранние времена. Авраам, которого Бог призвал в новую землю, был пастухом и жил со своими стадами. Стада этого царственного пастуха были столь велики, что не умещались в пределах одной земли вместе со стадами его брата, Лота, и один должен был уйти налево, а другой - направо (Быт 13.6 слл.). Пастухом был и Исаак, которому старший раб его отца нашел невесту у источника (Быт 24.2 слл.). Пастухом был Иаков, который служил за Рахиль семь лет и еще раз семь, потом отправился со своими тучными стадами на родину, встретил на своем пути Ангела Бо-жия и боролся с ним (Быт 29 и 32). Когда сыновья Иакова, спасаясь от голода, переселились в Египет, Иосиф представил фараону своих братьев как пастухов овец, и им было разрешено поселиться в земле Гесем (Быт 47.3 слл.). Их потомки, странствующие пастухи, вернулись через пустыню на родину, но и в годы оседлости образ пастуха, живущего со своим стадом, оставался в их сознании прототипом человеческого бытия. Именно в этом ключе нам следует понимать притчу о пастыре; мы должны видеть этот образ глазами человека, вся жизнь которого проходит с животными. Он чувствует их состояние, примечает любую особенность и любую немощь. Они же, в свою очередь, воспринимают его почти как относящегося к стаду - заступника и вожака, реагируют на его голос и движения.